Алексей Михайлов: «Наш город достоин понятных правил регулирования»
Накануне Дня реставратора «Строительный Еженедельник» побеседовал с врио председателя комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) Алексеем Михайловым.
Именно комитет в 2006 году учредил профессиональный праздник в связи с созданием 1 июля 1945 года Ленинградской архитектурно-реставрационной мастерской для послевоенного восстановления памятников архитектуры.
— Алексей Владимирович, хотелось бы начать разговор с законодательной основы деятельности комитета. Какие перспективы развития законодательства в сфере охраны памятников в Санкт-Петербурге существуют на сегодняшний день? На какой стадии принятия находится новая редакция Закона Санкт-Петербурга «О границах объединенных зон» № 820-7, которая вызвала столько споров у профессионалов и общественников?
— Законодательство об охране культурного наследия не только на городском, но и на федеральном уровне претерпевает изменения, связанные с накопленной практикой и пониманием того, что избыточные административные издержки не способствуют, а, скорее, мешают сохранению культурного наследия. Исправления этих положений закона не повлекут ухудшения качества контроля за охраняемыми объектами.
Сейчас идут обсуждения по изменению Федерального закона «Об объектах культурного наследия народов Российской Федерации» № 73-ФЗ, и мы принимаем в них самое активное участие.
Я бы обозначил несколько направлений этих изменений. Прежде всего, это конкретизация требований к различным видам работ на охраняемых зданиях: противоаварийным, реставрационным, ремонтным, по приспособлению объектов. В смежных отраслевых нормативных документах выделены также работы по текущему и капитальному ремонту. Мы считаем — и это поддерживается регионами, — что детализация работ пойдет только на пользу всем участникам процесса. Например, работы по текущему ремонту на самом деле не требуют разрешения комитета. Подрядная организация, имеющая лицензию Минкульта и штат нужной квалификации, может выполнять эти работы, минуя дополнительные административные процедуры. В многоквартирных домах Петербурга ряд работ уже имеет уведомительный порядок вместо разрешений и согласований. Это значительно сокращает сроки и бюрократические мероприятия.
Есть работы, для которых важно максимально сохранить объект культурного наследия, что требует проведения историко-культурной экспертизы и ее общественного обсуждения. Обычно это касается проектов по приспособлению объекта с изменением функций. В этом случае необходимо соблюдать все уровни регулирования. Но если речь идет исключительно о реставрации, которую имеют право выполнять только организации определенного вида силами аттестованных специалистов, то есть ли смысл выносить на общественное обсуждение узкопрофессиональные реставрационные проекты? Нам кажется, что это избыточно, и это мнение разделяют наши коллеги.
Кроме того, есть ряд документов, которые сегодня выглядят формальными. Например, задание комитета на проведение работ. Если раньше это был творческий документ, в котором специалисты комитета описывали историю объекта и его развитие, указывали, что надо обследовать, а что нет, то после реализации административной реформы с учетом антикоррупционного законодательства это может быть лишь сухой административной бумагой с данными, которые заявитель может сам найти в реестре и не тратить на ее получение 30 дней. А задание комитет может оставить как рекомендательный документ.
Что касается местного законодательства, то свою позицию по поправкам к закону № 820-7 комитет неоднократно озвучивал. Мы следуем опыту наших предшественников, начинавших с комплексного изучения исторической застройки города, инициированной в конце 1960-х годов архитектором Борисом Александровичем Розадеевым. Именно тогда был сформирован первый список выявленных объектов и их ранжирование по категориям.
— Предлагаемая в поправках к закону 820-7 категорийность все-таки другая...
— И сам предмет уже другой! В нашем городе состав и ценность объектов культурного наследия понятен. Корректировки есть и будут, но точечные. Сейчас мы делаем шаг к конкретизации перечней исторических зданий, которых только в историческом центре порядка 14 000 (важно понимать отличие этого статуса от статуса объекта культурного наследия), потому что практика применения закона подводит к тому, что настало время переходить от общей охраны к более конкретной. Это никак не противоречит предшествующей работе.
Понятно, что возникает много споров к спискам объектов, и больше всего разногласий — по поводу списка неценных, то есть утративших ценность объектов. Но здесь готовых рецептов ни у кого нет: ни у нас, ни у стороны, считающей это неправильным. Это вопрос профессиональной оценки и поиска компромиссных решений. Поэтому мы намеренно не стали торопиться с принятием закона, а предусмотрели длительное время для экспертного и общественного обсуждения. Первая волна обсуждений прошла в декабре прошлого года, сделаны определенные выводы, проведена работа над ошибками, но от самого заявленного в законе принципа никто не отказывается. Сейчас идет рассмотрение следующих вопросов: надо ли вводить какой-то режим сохранения для объектов, утративших свою ценность; каков состав этих объектов; по каким критериям они будут включены в этот перечень. Последний вопрос особенно важен, потому что критерии — это ограничительный барьер от необоснованных притязаний. В этом мы видим свою задачу и, как никто другой, заинтересованы, чтобы навести порядок.
Сейчас обсуждения по выработке критериев и методики продолжаются: они уже состоялись в ВООПИК, Всемирном клубе петербуржцев, Законодательном собрании, дважды прошли слушания в Совете по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга. Ни один вопрос на моей памяти не проходил такого количества профессиональных обсуждений, и это связано с его важностью и для нас, и для горожан. Окончательное решение будет принято, когда мы поймем, что предложенные методика и критерии понятны и прозрачны, не вызывают профессионального отторжения. Работа сложная, большая, но необходимая, потому что количество скандалов, связанных с историческими зданиями, в последнее время только растет. Мы сами видим, что здания, построенные после 1917 года, прекрасно вписываются в историческую среду, а мы их иногда утрачиваем. И наоборот, есть здания более ранней постройки, которые уже не соответствуют характеристикам исторической среды, перестроены, изменены. А наш город достоин конкретики и понятных правил регулирования.
— Ваш комитет находится между двух огней: с одной стороны — градозащитники, ратующие за сохранение наследия любой ценой, с другой — преимущественно девелоперы, выступающие за рациональное использование территории. Практически у любого решения появляются и свои критики, и свои сторонники. Как найти баланс в вопросах охраны памятников?
— Это международная проблема сохранения и развития старых городов. Во всех исторических городах есть понимание того, что этот баланс не должен быть разрушен, иначе город не сможет развиваться. В ряде городов (правда, значительно уступающих по масштабам Петербургу) работа, о которой шла речь выше, была проделана, и конкретизация по объектам уже введена. Например, в таком образцовом, с этой точки зрения, городе, как французский Бордо с площадью около 3 га, по каждому зданию подробно расписано, что можно и что нельзя с ним делать. Это идеал, но достигнуть его с нашими масштабами в ближайшем будущем не получится, хотя мы идем именно по этому пути. Мой опыт общения с бизнесом, который хочет инвестировать в историческую среду, показывает, что предприниматели готовы на любые обременения объекта при условии, что правила изначально понятны и не меняются в процессе строительства. Сейчас инвестор зачастую сначала получает участок с определенными данными, а потом по нему начинаются споры, что меняет первоначальные планы. И это раздражает больше всего.
— Как развивается эта работа?
— Пока собраны данные по охранной зоне, то есть исторического ядра, и по зоне регулирования первой категории — все это создано еще в рамках действующей редакции закона. Сейчас мы взялись подвести итог по территории так называемого исторического поселения, которое включает также зону регулирования второй категории, и разобраться с наиболее ценными объектами. Процесс длительный, но важный и понятный обеим сторонам.
— Как вы в целом оцениваете состояние объектов из Перечня объектов культурного наследия и выявленных объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга, который насчитывает более девяти тысяч единиц? Что влияет на их сохранность больше всего: недостаток финансирования, неумелая реставрация, недобросовестность собственника?
— Да, это наследие требует большого внимания и финансирования, но назвать его состояние неудовлетворительным нельзя. Время от времени поднимается волна общественного негодования по поводу того, что исторические объекты разрушаются. Но я работаю в комитете с 2002 года и по своему профессиональному опыту могу сказать: даже если ничего не делать, «разрушения» затянутся лет на 200–300. А мы над сохранением города работаем: в комитете разработана адресная программа, благодаря губернатору мы имеем стабильное финансирование, которое растет с каждым годом. В этом году город выделил на эти цели более 4 млрд рулей, в том числе 2,8 млрд — на жилые дома в рамках программы реставрации наиболее сложных, насыщенных декором фасадов. Наконец, есть внебюджетные инвестиции. Нашему городу в этом повезло: он привлекателен даже для сторонних инвесторов.
— Можно ли сказать, что ответственность бизнеса по отношению к историческим постройкам изменилась? Насколько оправдала себя льготная аренда исторических зданий?
— Программа «Рубль за метр» — не панацея, это один из механизмов, которые город предлагает лицам, желающим вложить средства в сохранение объектов культурного наследия, чтобы использовать эти объекты как жилье или в коммерческих целях.
Для Санкт-Петербурга этот способ не может быть массовым, потому как объектов, соответствующих критериям для включения в программу, в городе не так много. За последнее время список объектов, предложенных данной программой, сильно сократился. Большинство памятников нашли своих арендаторов, и в них ведутся реставрационные работы; два объекта уже завершены.
Чтобы объект был привлекателен для арендатора, у него, в том числе, должно быть удобное расположение, возможность организации парковки. Все-таки привлекательность города и разумная политика городских властей эти проблемы снимает. В целом город находится в хорошем состоянии.
— Нарушители среди собственников и арендаторов встречаются?
— Конечно. Но мы на самом деле строгая организация — штрафуем, воспитываем, разъясняем, можем к суду привлечь. А можем и субсидии выделить. Например, Иоанновский монастырь получал субсидии несколько лет, в прошлом году еще два культовых пользователя получили средства на реставрационные работы.
— Перечень объектов культурного наследия растет или сокращается? Насколько сложно или легко добиться включения здания в этот список? Как происходит эта процедура?
— Сейчас в списке выявленных объектов культурного наследия почти две с половиной тысячи памятников.
Список постоянно пополняется за счет работы самого комитета и сторонних структур. Процедура выявления новых объектов открытая — с заявлением может выступить даже частное лицо. В этом есть плюсы и минусы. С одной стороны, благодаря инициативе неравнодушных горожан специалисты обращают внимание на объекты, которые законодательно еще не являются памятниками, и иногда это приносит настоящие открытия. С другой — возможность обращения в комитет за экспертной оценкой статуса здания становится методом манипуляции и способом отложить строительство. Реконструкция станции метро «Фрунзенская» — самый яркий тому пример: заявление о придании ему охранного статуса поступило в комитет буквально накануне начала строительных работ, хотя о них было известно заранее.
— Какой уровень финансирования вы сочли бы приемлемым для Петербурга?
— Даже если бы доступных средств было в десять раз больше, то вряд ли получилось бы удесятерить количество подрядных организаций, умеющих работать качественно. Сейчас сложился баланс между поступающими средствами и количеством лицензированных подрядчиков. Будут финансирование и спрос — появятся и новые исполнители.
— Как решается вопрос с профессиональными кадрами?
— Дефицит квалифицированных научных кадров в той или иной степени был всегда. Чтобы его избежать, мы проводим большую работу с профильными учебными заведениями и с профессиональными сообществами. Например, при поддержке Союза реставраторов были разработаны и утверждены профессиональные стандарты. Комитет подписал соглашение с СПбГАСУ о введении специализированного курса для архитекторов с сентября 2024 года и о создании корпоративной кафедры, где студенты из других вузов и специалисты из различных регионов смогут пройти переподготовку и повышение квалификации. Конечно, идеально было бы иметь отраслевой научно-исследовательский и проектный институт, но пока нагрузка по углублению научной работы лежит на учебных заведениях и профсообществах.
Что касается исполнителей, то профессиональная база для реставрации существует и развивается, не теряя своей привлекательности. К примеру, для участия в конкурсе реставраторов на недавней выставке «ИнтерСтройЭкспо» на одно место претендовали три человека. Студенты учебных заведений последних курсов, как правило, уже распределены по организациям. Наша задача — развивать и поддерживать эту преемственность.
— Какие проекты и инициативы планирует реализовать КГИОП в ближайшем будущем?
— Продолжить оптимизацию законодательства на федеральном и городском уровнях. Успешно завершить начатые проекты реставрации Московских триумфальных ворот, Владимирского собора в Кронштадте, ограды Юсуповского сада на Садовой улице, фасадов Гатчинского дворца и других. Также в этом году продолжаем начатую реставрацию фасадов 31 жилого дома и приступаем еще к 19 новым. Начинаем обследование и разработку проектов реставрации 13 памятников истории и культуры на Невском проспекте.
А еще я пожелал бы горожанам больше времени проводить в нашем прекрасном городе, наслаждаться им, воспитываться этим окружением и что-то делать по его охране, а не только критиковать. Все в наших руках: как мы относимся к историческому наследию, так оно и будет сохраняться.
Гостем Международного строительного чемпионата – 2023 стал Кен Янг, малайзийский архитектор, мировой эксперт в области экологического и энергосберегающего проектирования, автор книг по экодизайну. В 2008 году The Guardian включила Янга в число «50 человек, которые могут спасти планету», назвав его «ведущим в мире архитектором зеленых небоскребов». В Санкт-Петербург он прилетел всего на несколько часов, чтобы выступить с лекцией «Архитектура на благо планеты».
От хиппи до Греты Тунберг
Удивительно, но сегодняшние принципы зеленого строительства были доступны проектировщикам зданий более полувека назад, в самом начале 1970-х годов. Тогда юный выпускник Архитектурной школы АА в Лондоне Кен Янг включился в работу над проектом автономного самодостаточного здания и впервые задумался над тем, как начать максимально использовать не только инженерные новинки того времени, но и природную составляющую, что совпадало с популярной субкультурой хиппи, призывающих вернуться к естественной природной чистоте.
Эти идеи Янг сделал основой своей диссертации в Кембриджском университете в 1974 году. Через два десятка лет, на очередной волне интереса к зеленому строительству, она была издана под названием «Проектирование с участием природы» (Designing with Nature). В ней Янг рассказывал, как создавать здания, взаимодействующие с природой.
Увы, эти идеи оказались не реализованными и даже не востребованными у заказчиков, потому что ископаемые и природные ресурсы были дешевы, считает Янг. И только сейчас, когда климатический кризис стал очевидным для всех – от простых жителей разных регионов планеты, страдающих от небывалой жары или внезапных наводнений, до политиков и глав государств, – интерес к зеленому строительству снова переживает ренессанс.
«Думаю, что мы строим и проектируем неправильные вещи, – уверяет именитый архитектор. – Многие ли из нас осознают, что у нас есть всего 20–30 лет, до того как планета станет настолько загрязненной, что на ней нельзя будет жить? 40 лет назад мы проектировали здания с минимальным воздействием на среду, но теперь этого мало. Надо проектировать так, чтобы восстанавливать природу».
Зеленые небоскребы
Сегодня доктор Янг возглавляет британскую компанию Llewelyn Davies Yeang и руководит малайзийским архитектурным бюро T. R. Hamzah & Yeang Sdn. Bhd с офисами в Куала-Лумпуре, Лондоне, Пекине, Шэньчжэне и Сиднее, а также читает лекции в университетах по всему миру. Им создано более двухсот зданий, в том числе более десятка небоскребов с вертикальными садами, естественными вентиляцией и освещением, возобновляемыми источниками энергии, ресурсосберегающими новациями и материалами, которые служат как можно дольше при минимальных затратах на их производство и эксплуатацию.
Свои здания Янг сравнивает с созданием биотических протезов: их следует так же органично задействовать в живой природе и так же много времени уделять исследованиям материалов и технологий, чтобы добиться нужного эффекта.
«Мы проектируем здания так, чтобы своей формой, расположением компонентов и материалами они наиболее гармонично вписались в особенности местного климата, учитывая движение солнца в течение дня или сезонное изменение температуры воздуха», – поясняет принципы биотической архитектуры Янг.
Его зеленые небоскребы внешне действительно зеленые и покрыты растительностью от подвалов до кровли. Сегодня никого не удивишь террасами и крышами с лужайками и деревьями, но Янг в экопроектировании идет дальше и буквально переносит флору и фауну в тело небоскребов, создавая экосистему, во всем похожую на окружающую естественную среду. Дальше она начинает жить своей жизнью: растения создают симбиоз друг с другом, птицами и насекомыми, подпитываясь дождевой водой и солнечным светом.
«В офисном здании Suasana PJH 2C5 в Малайзии созданы участковые озеленения общей площадью 1,3 миллиона квадратных футов, – поясняет Кен Янг. – Мы проводили эксперимент: изучали среду обитания и строили матрицу биоразнообразия. Сначала подбирали растительность, а потом фауну, которая могла бы ее заселить, но при этом отказывались от инвазивных видов, то есть совмещали правильную флору и правильную фауну в каждом ареале. А потом уже разрабатывали ландшафт, чтобы поместить эти виды. Во всем должен практиковаться такой экологический подход: сначала растительность, потом фауна, потом ландшафт и все это сочеталось бы с человеческой экосистемой в общем конструктиве здания. Так получаются искусственно созданные экосистемы, которые максимально отвечают окружающей природе».
Следуя этому принципу, в жилом небоскребе Skylon Residences архитекторы сымитировали природную вертикаль: на нижних этажах поселили бабочек и стрекоз, на средних – певчих птиц, на верхних – перелетных. Во французском районе La Reunion Янг распространил природную среду не только на здания, но и на кварталы, вплетая зеленые насаждения в городскую инфраструктуру. Эти зеленые коридоры с размытыми границами образуют непрерывную среду: они поднимаются в здания, тянутся под мостами и над подземными переходами. В результате городской житель может выйти из квартиры и через несколько десятков метров оказаться в природном парке.
Дом для счастливой жизни, или Как правильно расставить приоритеты
В экопроектировании Янг призывает руководствоваться пятью основными принципами в определенном порядке.
Первое: определить, что делает человека счастливым. То есть улучшать качество жизни, делать нахождение в здании более приятным, а людей более здоровыми.
Второе: снижать воздействие на природу и даже стараться восстанавливать ее. Такой подход требует изучения экологии. Это несложная дисциплина, а если преподавать ее архитекторам, то мир изменится к лучшему.
Третье: рационально использовать воду, относиться к ней как к ценному ресурсу, максимально использовать рециркуляцию, очищать и беречь.
Четвертый фактор: энергия, от которой зависит жизнь любого города. Надо научиться использовать возобновляемые источники: ветер, солнце, геотермальную энергию, приливы.
Пятое: материалы для строительства. Статистика говорит о том, что от 40 до 60% содержания свалок – это отходы стройки или стройматериалы. Надо минимизировать отходы стройиндустрии, надо придумать материалы, которые могут использоваться повторно или перерабатываться.
«Будут ли зеленые здания экономически выгодными? – вновь и вновь отвечает Кен Янг на самый популярный вопрос. – На строительство SOLARIS мы потратили на 6,5% больше, чем в среднем по отрасли. Если сделать здание просто зеленым, то есть пройти сертификацию по стандарту LEED, то получим плюс 6–10% к проекту, суперзеленым – плюс 20-25%. Как эти расходы возместить? За счет ресурсосбережения, конечно! В случае SOLARIS оно приносит пару миллионов долларов ежегодно и окупается за 5–6 лет.
Социальные выгоды от зеленого строительства еще выше, чем от энергосбережения. Обычно я говорю людям: стройте зеленые здания, потому что это морально оправдано. Это правильнее с этической точки зрения. Исследования показывают, что 80% воздействия на природу и изменение климата вызваны строительством и его влиянием на окружающую среду. Конечно, вам хочется, чтобы здание было экономически выгодным, но ведь вы ставите более высокую цель – вы сберегаете планету».
Комментарий
Раис Баишев, соучредитель и руководитель проектов АБ «Остоженка»:
- Рано говорить о том, что озеленение кровель и фасадов вносит существенную лепту в создание экологичной жилой среды. Пока зеленая архитектура не превратилась в хорошо продаваемый товар, нет никакой надежды, что по доброй воле архитекторов или чьей-то еще она сможет глобально влиять на экологию города.
Вспомним такой материал, как стекло: некогда дорогое в производстве, трудно изготавливаемое, оно применялось в остеклении зданий крайне мало. Сегодня из стекла и светопрозрачных конструкций можно делать не только весь фасад, но и кровли. Тому, чтобы озеленение стало таким товаром, препятствует многое, в первую очередь климатические ограничения, которые тормозят развитие зеленой архитектуры в сегменте жилья.
Да, благоустройство дворов и пространств общего пользования стало за последние годы обязательным сопровождением квадратных метров и выгодной локации – теперь озеленение заметно влияет на стоимость продаваемого жилья. Без этого гарнира архитектурное блюдо уже не подается, когда речь идет о жилых комплексах высокого качества. Однако на фасады и террасы в массовом жилье зелень пока не проникла – нужны серьезные финансовые вложения, которые помогут создавать качественные зеленые фасады и кровли, несмотря на климатические препятствия.
Сегодня, когда небоскребы поднимаются над облаками, что мешает нам забирать ввысь ту самую зелень, которая была когда-то выше любого здания? Если рассматривать архитектуру как место обитания человека, где создаются одинаковые условия проживания, приближающие юг к северу, восток к западу, небо к земле, очевидно, что за зеленой архитектурой будущее, но момент, когда она будет влиять на экологию города в глобальных масштабах, еще впереди.