Петербург и ЮНЕСКО: сближение в тумане
7 октября 2010 г. исполнилось ровно 20 лет с того момента, как Санкт-Петербург был включен ЮНЕСКО в перечень объектов всемирного культурного наследия. Впрочем, в том момент город еще назывался Ленинград, а инвентаризационный список, то есть адресный перечень зданий, сооружений, садов, парков, дорог и водоемов, подлежащих охране на мировом уровне, не разделялся на неравные части между городом и областью.
Уже по этим двум причинам петербургская номинация подлежит корректировке – то есть повторной подаче с перспективами рассмотрения в течение неопределенного времени. Переговоры России и ЮНЕСКО по этому вопросу продолжались много лет с разной интенсивностью.
В последние 2 года рассудительная дискуссия мировых и отечественных экспертов приобрела интонации жесткого спора – прежде всего в связи с проектом строительства «Охта-Центра». 34-я сессия Комитета всемирного наследия (КВН) ЮНЕСКО вынесла ряд рекомендаций, которые фактически касаются не только нашего города, но и общего подхода к сохранению культурного наследия в стране.
Одно ЮНЕСКО и две России
К взаимодействию с ЮНЕСКО, как и с любой иной авторитеной международной организацией, никто конкретную страну не принуждает. Однако эта структура, по существу являющаяся «министерством культуры» ООН, вовлекает в свою деятельность почти все страны мира. Сегодня Россия, стремясь к участию в принятии решений во всех аспектах мировой политики, рассчитывает на представительство в руководящих структурах ЮНЕСКО. В то же время Россия, как и каждая страна-участник, рассчитывает на понимание миром своих индивидуальных особенностей.
СССР эпохи Горбачева и нынешняя Россия – две разных реальности, прежде всего, - в правовом отношении. Когда номинация города готовилась Ленгорисполкомом, почти все историческое наследие имело одинаковый имущественный статус. К сегодняшнему дню одни памятники находится в государственной собственности, другие – в частной. При этом госсобственность делится на три административных уровня, а частная может быть индивидуальной и совместной – это касается жилых домов, имеющих статус объектов наследия. При этом собственность на здания, в отличие от европейской практики, в России не обязательно «сходится» с собственностью на землю.
Более того, именно в отношении памятников земельное и градостроительное право до сих пор находится «на распутье». Так, культурное наследие вынесено за пределы регулирования Градкодекса. Только в 2010 г. Госдума начала рассмотрение законопроекта, корректирующего закон №73-ФЗ «Об охране культурного наследия», где в одной из редакций «земельный участок памятника» обозначается как территория, в пределах которой находится памятник». Согласно «конкурирующей» редакции, граница территории памятника не обязательно должна совпадать с границей сформированного участка, и могут включать в себя только его часть. Какая точка зрения возобладает, выяснится при рассмотрении поправок во II чтении.
Самому закону №73-ФЗ всего 8 лет. До его принятия архитектурное наследие продолжало по инерции существовать по законам советского времени, не соответствовавшим реальности. За это время множество памятников культуры успело исчезнуть или безвозвратно утратило исторический облик. В большинстве городов России культурное наследие страдало от недостатка средств, в Москве – напротив, от их избытка. Петербург оказался посредине, и что бы кто ни говорил, а спор о сохранении той или иной исторической панорамы – это спор о частностях, а не о целом. Культурная цельность не утрачена – прежде всего, благодаря не вполне оцененным усилиям КГИОП.
Закон №73-ФЗ гласит, что Россия в сохранении культурного наследия подчиняется как российскому, так и международному праву. Однако при отсутствии субъекта управления историко-культурным «хозяйством» этот тезис остается декларацией. Функции по охране и надзору в сфере наследия разделены между двумя федеральными ведомствами. Органы, управляющие объектами всемирного наследия на территории страны, не сформированы. Между тем одно из главных требований, которые ЮНЕСКО ставит перед любым государством, состоит в создании такого субъекта.
Чтобы диалог с международной организацией не допускал кривотолков и расхождений, страна и эта организация должны общаться на одном языке. Желательно в том числе – и в прямом смысле слова. Как отмечает председатель петербургского КГИОП Вера Дементьева, неоднозначные трактовки терминов в документах по Санкт-Петербургу могут быть устранены, когда русский язык станет одним из официальных языков ЮНЕСКО. Этого наша страна ждет от 35-й сессии КВН, которая состоится в 2011 г.
Теорема статуса
Сессия КВН 2011 г., как ожидается, пополнит также глоссарий ЮНЕСКО. До настоящего времени объекты всемирного культурного наследия подразделяются на памятники (monuments) и достопримечательные места (sites).
Термин site в разных документах международной организации трактуется то в антропологическом, то в экологическом, а то и вовсе в философском ключе. С другой стороны, достопримечательное место в любой из этих трактовок есть а) объект, отличный от памятника, б) объект, подлежащий госуправлению.
Буквальное следование терминологии ЮНЕСКО предполагает, что в историческом центре города памятники должны управляться одним субъектом, достопримечательные места – другим. При этом в достопримечательных местах возможно в исключительных случаях воссоздание утраченных элементов среды, в остальном же подход состоит в консервации, то есть в сохранении в неизменном виде на момент юридического утверждения объекта.
На сессии КВН предполагается рассмотрение термина «исторический городской ландшафт» в качестве особого статуса для исторических центров и связанных с ними территорий в крупных городах. На введении такого статуса и специальной регламентации настаивал не только Петербург, но также Вена и Иерусалим.
Вопрос о статусе петербургского объекта всемирного наследия – главный и основополагающий. Как подчеркивает зампред КГИОП Алексей Комлев, рекомендации ЮНЕСКО по корректировке номинации не обязательно требуют исполнения уже к следующей сессии КВН. То есть, Петербург мог бы дождаться того момента, когда правовые неточности будут устранены и в международном, и в отечественном праве.
Однако этот процесс нарушается привходящими обстоятельствами. Главным из них оказалась инициатива «Газпромнефти» по сооружению Охта-Центра на участке территории, которая была включена номинации города в число связанных групп объектов наследия (панорама берегов Невы и ее притоков).
Не исключено, что проект высотного здания послужил поводом для предъявления Петербургу дополнительной рекомендации – о создании расширенной буферной зоны исторического центра. Устье Охты неминуемо войдет в эту зону. В резолюции КВН ЮНЕСКО, помимо этого, содержится отдельный пункт, где выражается удовлетворение готовностью России пересмотреть параметры высотного объекта.
Год назад проект «Охта-Центра» стал поводом для постановки вопроса о включении Петербурга в перечень объектов всемирного наследия, находящихся под угрозой. Занесение в один «черный список» с городами и местностями стран, где ведутся боевые действия, означало бы для РФ репутационный ущерб. Поэтому сама российская сторона выразила готовность учесть мнение международных авторитетов, а правительству Санкт-Петербурга на заседании Госсовета было дано особое президентское поручение – сформировать экспертную группу для выполнения отчета для ЮНЕСКО уже к следующей сессии. В те же сроки по предложению губернатора Валентины Матвиенко решено провести международный форум по культурному наследию города.
Здесь и возникает первый предмет спора между экспертами. Так, депутат ЗакС Алексей Ковалев, больше искусствоведов знакомый с тонкостями права и правоприменения, считает, что Петербургу следует добиваться получения статуса «достопримечательного места», поскольку термин «исторический городской ландшафт» еще не введен ни в мировое, ни в отечественное право. В противном случае, по его мнению, петербургское архитектурное наследие останется без правовой защиты.
Как считает А.Ковалев, расширенное определение достопримечательного места, содержащееся в еще не принятых Госдумой поправках к закону 73-ФЗ, во-первых, вполне позволяет отнести к этой категории объект всемирного наследия «Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним группы памятников», а во-вторых, позволит обеспечить ему надежную защиту.
Согласно ст. 56.3 закона в редакции поправок, подготовленной ко II чтению в Госдуме Росохранкультурой, в достопримечательных местах госохране подлежат границы территории, геологические, ландшафтные, планировочные, объемно-пространственные, архитектурно-стилистические характеристики, ценные элементы застройки и благоустройства, исторически ценное функциональное назначение объектов, мемориальное значение места. Для достопримечательного места предусматриваются свои режимы использования и зоны охраны, а любая градостроительная деятельность и любые ремонтные работы (!) подлежат согласованию органа охраны памятников.
Из текста ст. 3 в той же редакции следует, что достопримечательным местом может признан центр исторического поселения. Исторические пригороды Петербурга, в свою очередь, могут быть отнесены к «памятным местам, связанных с жизнью выдающихся исторических личностей» - то есть русских императоров, воинские мемориалы - к «памятным местам, связанным с историческими, в том числе военными событиями». Для согласования с ЮНЕСКО потребуется как сама корректировка международного определения, так и достижения консенсуса о том, какие события и исторические фигуры имеют всемирно-историческое значение.
Между тем, как напоминает В.Дементьева, до сегодняшнего дня ЮНЕСКО признает всемирно-историческими событиями, связанными с Петербургом, только само основание города и революцию 1917 г. Оборона города в период II Мировой войны таким событием не считается, и России еще потребуется доказывать мировой общественности, что блокада оказала влияние на исход войны. В свою очередь, перечень исторических личностей в интерпретации иностранных экспертов ICOMOS включает двух почитаемых на Западе опальных поэтов, но не содержит ни одного имени ученого.
Даже если в этих историко-культурных трактовках удастся добиться полного согласия, язык мирового и отечественного права останется весьма неоднородным. В цитируемом варианте корректировки 73-ФЗ (ст. 33.5) содержится термин «земельный участок достопримечательного места» (что к Санкт-Петербургу не применимо, а также «вид разрешенного использования» такого участка (в Градкодексе нет соответствующей главы). Согласно тексту п.1 ст. 50 закона в авторском варианте поправок к нему, любые объекты всемирного наследия и в составе достопримечательных мест не могут отчуждаться из гособственности. Это уточнение соответствует международной практике, но в применении к жилому фонду расходится с действующим отечественным жилищным и гражданским правом, и даже с другими статьями того же 73-ФЗ (ст. 50.3 действующего закона и ст. 48.7 авторского варианта изменений). Некоторые из этих расхождений зафиксированы в анализе поправок, проведенном Советом экспертов по культурному и духовному наследию при ГФ «Фонд нравственных инвестиций».
Есть серьезные основания полагать, что осуществляемая ныне правка закона №73-ФЗ в части объектов всемирного наследия не разрешит, а еще больше запутает противоречия между земельным, водным, градостроительным, жилищным и гражданским правом, а старания обеспечить памятникам юридическую защиту в условиях этой путаницы не поможет, а помешает привлечь инвестиции в их сохранение.
По оценке А.Комлева, статус «достопримечательное место» в международной терминологии применим, например, к месту Бородинского сражения или к дубу Петра Великого. Если же распространить его даже на несколько кварталов, то на практике эта территория при соблюдении всех требований превратится в депрессивную зону.
Загадки состава
Неправительственная экспертная группа, руководство которой петербургский Совет по культурному наследию доверил профессору ГАСУ Сергею Семенцову, могла бы начать работу непосредственно после 34-й сессии. Однако решение сессии в отношении Петербурга появилось на сайте ООН с полуторамесячной задержкой. Издержки международной бюрократии сказываются теперь на работе экспертов. По расчетам С.Семенцова, как текстовая часть, так и атлас петербургской номинации должны быть готовы в основном варианте уже к концу 2010 г., поскольку к 1 февраля 2011 г. вся документация должна поступить в ЮНЕСКО.
В рекомендациях 34-й сессии поставлен выбор: либо Петербург представляет номинацию в прежних территориальных параметрах, с правками уточняющего характера, либо, если речь идет о сокращении площади объекта, заявку следует формировать заново – то есть Петербург временно окажется за пределами списка всемирного наследия.
Такая постановка вопроса, возможно, также стала результатом привходящих обстоятельств. Проект корректировки границ объекта был к лету 2010 г. разработан архитектурным бюро А.Никитина и представлен экспертам ООН. По сравнению с номинацией, поступившим в ЮНЕСКО в 1990 г., сокращение площади слишком бросалось в глаза и затрагивало не только панорамы Невы, но и значительные территории в окрестностях города – в частности, центры Пушкина и Петродворца.
Эксперты, приступившие к работе 7 октября, получили в свое распоряжение проект бюро А.Никитина, поскольку альтернативных разработок просто не было. На момент первого заседания этот вопрос: от чего теперь «отталкиваться – от исходного варианта или от «никитинского» - оставался открытым. Глава петербургского филиала ICOMOS Сергей Горбатенко полагает, что будет избран первый вариант – во-первых, исходя из буквы решения сессии КВН, а во-вторых, судя по сложившемуся составу экспертов.
В рабочую группу были включены члены петербургского Совета по культурному наследию, известные своим особо щепетильным подходом к сохранению наследия – как архитектурного, так и археологического и природного. Некоторые настроены не на сокращение петербургского «досье» памятников, а на его расширение. Так, экс-зампред КГИОП Борис Кириков напоминает, что при составлении досье Ленгорисполкомом были незаслуженно забыты образцы петербургского авангарда 1920-х гг. С.Семенцов отмечает, что в областной части «досье» не оказалось Ропшинского водовода.
По некоторым объектам мнения членов группы расходятся: Б.Кириков считает необоснованным включение в «досье» пос. Поляны, а С.Горбатенко, напротив, предпочел бы включить еще ряд «сельских» объектов. По его мнению, в первую очередь следует заняться инвентаризацией именно пригородов, пока они не оказались под снегом.
Похоже, перечень по числу адресов действительно вряд ли сократится. Что же касается общей площади, то она зависит от того, будут ли в отечественное законодательство внесены предлагаемые поправки в части археологии. Зоны археологического наследия присутствуют на картах городского закона, но в федеральном праве они не прописаны. Если соответствующие поправки к 73-ФЗ будут приняты Госдумой до начала декабря, площадь объекта всемирного наследия может увеличиться. В свою очередь, добавление одних пунктов в адресный список создает предлог для вычеркивания других.
Совсем недавно решением суда были признаны нелегитимными внесенные в последний момент правки в «Закон о границах зон охраны», касающиеся небольшого участка в Московском районе, аккуратно «вырезанного» из охранной зоны Чесменского дворца. Судя по «зеленому свету», который проект 124-метрового здания получал на всех стадиях согласования, он представлял собой обстоятельство непреодолимой силы, сопоставимой разве что с влиянием «Газпрома». Исход «чесменского сражения» считается личной заслугой А.Ковалева. Но уместно предположить, что влияние московского застройщика сократилось по причине общих проблем всего стройкомплекса столицы – скорее политических, чем культурных.
Сойдутся венецианцы с вашингтонцами?
В составе рабочей группы есть лица не менее пристрастные к новейшему строительству, чем А.Ковалев. Б.Кириков уже поставил вопрос о том, что корректировка петербургской номинации должна предоставить в т.ч. и юридический повод для исправления недавно возникших архитектурных диссонансов. Речь шла о зданиях, исказивших визуальные оси и панорамы, охраняемые законом «О границе зон охраны объектов культурного наследия». По его мнению, диссонирующие здания должны быть исключены из зоны предмета охраны ЮНЕСКО с предписанием восстановления нарушенных панорам.
Неизвестно, впрочем, удастся ли перевести эту инициативу на адекватный язык ЮНЕСКО. Хотя термин «визуальная ось» присутствует в международном праве, новое строительство как таковое в исторических городах – по крайней мере, пока термин «исторический городской ландшафт» не легитимизирован – не исключается. Более того, согласно букве Венецианской хартии, объекты нового строительства должны выражать стиль сегодняшней эпохи, а стилизация под старину не приветствуется.
К тому же, как уточнила В.Дементьева, в случае утверждения петербургской номинации следующей сессией КВН ЮНЕСКО культурное наследие Петербурга будет регулироваться уже не городским законом, а международным правом. Соответственно, его и будут интерпретировать застройщики и архитекторы по своему разумению.
С другой стороны, как отмечала В.Дементьева, документы ЮНЕСКО весьма неоднозначны и противоречивы. Скажем, Вашингтонская хартия о застройке исторических городов как раз предусматривает сохранение сложившихся характеристик, включая планировку и стилистику. Международное право гибче отечественного. И как раз эта гибкость содержит в себе подводные камни.
Вопрос приоритета
В тот же день, когда петербургская экспертная группа собралась на первое заседание, Главгосэкспертиза утвердила проект 403-метрового небоскреба на Охте. Давление привходящих обстоятельств на доверенную экспертам процедуру не сократилось, а напротив, усилилось.
Заказчик проекта, негативное отношение к которому КВН ЮНЕСКО выразил вполне определенно, ожидает политического решения в свою пользу, общественность, окрыленная прецедентами ревизии целой серии московских начинаний, - ровно противоположного. На этом фоне в Госдуме будет проходить II чтение поправок в 73-ФЗ, в которые их авторы включили целую главу об общественных слушаниях по заключениям историко-культурной экспертизы.
Рабочая группа, сформированная петербургским Советом по культурному наследию, полностью или почти полностью сформирована из оппонентов «Охта-Центра». Эксперты уже получили репутацию «крайних градозащитников».
В случае с «Охта-Центром» совпадение взглядов международных культурных авторитетов и городской общественности может перевесить многие другие соображения федеральной власти. Историк и публицист Андрей Чернов уже отметил, что археологические ценности, обнаруженные на месте Ниеншанца, - не то же самое, что Химкинский лес – будучи уничтоженными, они заново не вырастут.
Константин Черемных
26 декабря в конференц-зале Жилищного комитета в присутствии прессы состоялось подписание Соглашения о сотрудничестве в рамках реализации городской программы «Расселение коммунальных квартир» между Жилкомитетом, ГУ «Горжилобмен», Российской гильдией риэлторов и Ассоциацией риэлторов Санкт-Петербурга и Ленобласти. Публичность действий городских властей не может не радовать. Другой вопрос: насколько продуман механизм исполнения соответствующего городского закона, и ко многому ли участников программы обязывают новые договоренности?
Соглашение о чем?
Соглашение, подписанное в Петербурге в присутствии деловой и общественной прессы 26 декабря, касалось более чем актуальной – как принято было говорить в былые времена, наболевшей темы коммунальных квартир. Проблему эту в нашем городе пытались решить и в эпоху социализма, однако пережиток той эпохи благополучно ее пережил – и продолжает оставаться головной болью районных и городских властей.
Очень хочется отделаться от головной боли радикальным способом. Однако хирургия в случае с «коммуналками» неуместна.
Как явствует из пресс-релиза, подготовленного Комитетом по жилищной политике, уже расселенные коммунальные квартиры имеют странное свойство вновь коммунализироваться. К примеру, когда несознательный владелец комнаты в центре из расселяемой квартиры предпочитает переселиться не в квартиру в Колпино, а в другую комнату в центре. Шутка ли заморозить, объявить мораторий на продажу комнат, если это не запрещено законом? Риэлторы – не собственники, их позиция погоды не сделает. Ограничить права собственников в отдельно взятом городе невозможно. Не говоря о том, что город тоже является собственником и предоставляет комнаты выпускникам детских домов и другим категориям граждан – не от хорошей жизни…
Но проблему надо решать. Хотя бы по той причине, что Петербург приобрел репутацию столицы коммунальных квартир. В них проживает почти 700 тысяч человек - то есть каждый седьмой горожанин.
В 2005 году город урезал доставшуюся в наследство от социализма очередь, оставив в претендентах на льготное жилье лишь неимущих граждан. Требование постоянного проживания не менее десяти лет в Петербурге также ограничило число претендентов на субсидии из городского бюджета. Однако в том же году была принята новая программа, и очередники вновь приумножились.
В итоге городские власти, исходя из принципа социальной ответственности, разработали специальную программу расселения коммуналок. Закон о внедрении этой программы, являющейся составной частью городской Концепции жилищной политики, рассчитан на долгие восемь лет, но первые итоги будут подводиться уже через три года. За это время город намеревается расселить приблизительно 60 тысяч квартир.
Субсидировать реформу, в соответствии с программой, будет не только город, но и частные инвесторы. Впрочем, в Соглашении, подписанном в Жилкомитете 26 декабря, они не участвовали - хотя пресса, надо думать, была бы непрочь посмотреть на этих мужественных людей.
Таким образом, соглашение декабря заключалось в отсутствии двух ключевых участников – инвесторов и самих жителей, но презентовалось как четырехстороннее, хотя фактически было двусторонним (город в лице Жилкомитета и подчиненного ему ГУ «Горжилобмен», а также риэлторы в лице Ассоциации риэлторов Санкт-Петербурга и Ленобласти, а также Российской гильдии риэлторов (в которой представлена АРСП)).
В отсутствии этих двух главных игроков документ о сотрудничестве оказался скромным по содержанию. Две стороны обязались: совместно создавать методологические, информационные и организационно-технические условия реформы (хотелось бы в первую голову правовых условий, но о них как раз речь не идет); взаимно консультировать друг друга, в том числе и по рынку недвижимости вообще (быть может, там и прячется искомый инвестор); проводить совместные конференции, семинары, круглые столы и иные мероприятия (если что и вдохновляет, то разве что последний пункт).
Больше никаких обязательств, кроме разве что совместной подготовки учебных программ для риэлторов, договаривающиеся стороны на себя не берут. Не создается даже никаких совместных оргструктур. Лишь «при необходимости» предполагается создание Рабочей группы, она же Комиссия по реализации программы. При каких условиях возникает эта необходимость, в тексте не уточнено.
Неудивительно, что организаторы воздержались от ознакомления прессы с самим текстом соглашения. Любопытство журналистов были призваны удовлетворить пресс-релиз Жилкомитета, а также буклеты Горжилобмена на клейкой рекламной бумаге.
Они были достаточно содержательны. Во всяком случае, цифры, приведенные в пресс-релизе, свидетельствовали о том, что к 2016 году в рамках данной программы имеют шанс получить новое жилье не более трети коммунальных жильцов. Впрочем, если отнести цифру 214 тысяч к более узкому сообществу очередников, то вырисовывались уже более оптимистические 60 процентов. А если учесть, что жильцы коммунальных квартир получают преимущественный статус при выполнении других городских программ, то можно надеяться, что через восемь лет все ныне признанные нуждающимися будут удовлетворены.
Вопросы, однако, оставались, и пресса была вынуждена атаковать участников в кулуарах. Где и выяснилось, что программа «расселение коммунальных квартир» как таковая рассчитана – во всяком случае, на ближайшие годы – лишь на жильцов тех коммунальных квартир, где все без исключения обитатели нуждаются в улучшении условий. То есть ютятся на территории менее 9 квадратных метров на человека и при этом проживают в Петербург не менее 10 лет.
Задачка с тремя неизвестными
Информация, предоставленная Жилищным комитетом, была бы более исчерпывающей, если бы не туманность некоторых формулировок. Так, остался загадкой смысл третьей из четырех форм улучшения жизни «коммунальщиков», а именно: «город может так перераспределить комнаты в вашей коммуналке, что вы будете продолжать жить в ней как в отдельной квартире». Так все-таки - в отдельной или «как»? Тот же пункт в пресс-релизе интерпретировался более категорично, но не менее загадочно: «Перераспределение жилых помещений, то есть проведение обменов, мены жилых помещений с целью обеспечения исключительно односемейного заселения с согласия граждан и по инициативе государственных органов должно касаться не только центральных районов города».
Вообще-то программа касается не только жителей Центрального района, но и всех горожан. Если же авторы были вынуждены прибегнуть к столь околичным формулировкам, значит, какая-то проблема стоит на пути достижения чистоты и ясности словоприменения.
Эту ясность в ходе кулуарного общения осмелились внести лишь представители риэлторского сообщества. От них удалось узнать:
- что цифра в 60 тысяч облагодетельствованных семей в три года (то есть 20 тысяч в год) является нереалистичной, ибо общий объем сделок на первичном и вторичном рынках жилой недвижимости в год ныне не превышает 80 тысяч. Иначе говоря, емкость рынка не удовлетворяет условия программы, даже весьма скромные (см. выше);
- что программа в ее нынешнем виде ни к чему не обязывает ни жильца, ни инвестора. Жилец имеет возможность в любой момент выйти из программы, что создает риски для остальных участников. Инвестора, в свою очередь, также никто не может обязать вкладывать средства в заведомо неприбыльные сделки. Отсюда, очевидно, и возникает оговорка о центральных районах – адресованная, впрочем, единственно жильцам;
- что существующий механизм перевода жилого фонда в нежилой (что для инвесторов по понятным причинам предпочтительно) находится не в компетенции Горжилобмена, а в компетенции районных администраций. С ними никто никаких соглашений не заключал.
В качестве ноу-хау Жилкомитет предлагает следующую схему совместного участия города и частных инвесторов в расселении: город дотирует сделку на 30 процентов, а инвестор – на остальные 70. Предполагается, что таким образом «повысится рентабельность тех объектов, которые до настоящего времени являются инвестиционно непривлекательными».
Прочие условия привлечения инвесторов остаются в тумане. Можно лишь догадываться, что риэлторов пригласили в Жилкомитет именно в качестве «офицеров связи» с инвесторами. Впрочем, законы рынка категорически несовместимы с военной дисциплиной, и риэлтор не в силах ничего продиктовать даже тому инвестору, который ему лично обязан.
Как вынуть инвестора из тумана
Один из участников подписания соглашения в Жилкомитете вполне уместно напомнил прессе, что критиковать программу легко, куда сложнее что-то сделать. Глава Жилкомитета Юнис Лукманов также сетует на неаккуратные интерпретации журналистов, которые создают недоверие в обществе и тем самым подрывают проведение реформы.
Некоторые недавние исторические примеры убедительно свидетельствуют, что ничто так не может дискредитировать реформу, как сам способ ее проведения. Особенно в том случае, когда отдельные социально невыгодные детали скрываются за расплывчатыми формулировками.
Беда в том, что эти детали неминуемо выйдут на поверхность, едва реформа начнет действовать. В частности, та деталь, которая камуфлируется оговоркой «не только в центральных районах».
Сказав «А», лучше все-таки сказать «Б» раньше, чем рак на горе свистнет. В этом убеждает хотя бы недавняя история с инвестором по фамилии Dussmann.
Если мы догадываемся, что некоторые жители исторического центра лягут костьми, а на задворки города не поедут, почему бы официально не предусмотреть именно для этой категории дополнительные условия в рамках той же программы?
Если четыре семьи из пяти в одной квартире имеют право на субсидии для улучшения условий, а пятая – нет, то почему бы для этой пятой семьи не предусмотреть отдельные условия в том же договоре о расселении, не принуждая остальных четверых неудачников искать пути решения своих проблем в обход закона?
Если мы признаем, что часть объектов недвижимости в городе привлекательна, а другая, мягко говоря, не очень, почему бы не построить на этой градации сам принцип реформы? Почему бы при расселении в районе «ниже средней престижности» не сократить долю инвестора до 30 процентов, а в Центральном - не увеличить до 95?
Типовые «Соглашения об участии в расселении», которые город намеревается заключать с заинтересованными частными лицами, могут в принципе предусматривать обременение социального характера, раз уж зашла речь о социальной ответственности. Привлекая инвестора к программе, можно поставить условие: хочешь расселить квартиру на Театральной – возьми, дорогой, еще одну в Купчино. Да, это напоминает известную советскую практику реализации неходовых театральных билетов в нагрузку к ходовым. Тем не менее я не сомневаюсь, что если бы аналогичная проблема возникла у властей, к примеру, Стокгольма, они поступили бы именно так.
Введение градаций, соответствующих сложившейся конъюнктуре рынка, несколько усложнит процесс принятия решений, но зато послужит стимулом для развития городской среды. В самом деле, разве престижность района определяется исключительно близостью к Эрмитажу? Разве Комендантская площадь привлекательнее Купчино только из-за наличия метро? Разве не больше ценилась бы, к примеру, недвижимость на Вербной или Репищева, если бы из этого района было легче хоть куда-нибудь выбраться?
Разве строительный бум, который остро необходим для реализации программы, нельзя простимулировать системой преференций для строительных компаний и сопроводить специальной программой развития инфраструктуры территорий новой застройки? В инфраструктуру как раз могли бы вложиться и крупные инвесторы, привлеченные городом к партнерству в данном районе: во всяком случае, тогда рентабельность будет больше зависеть от них самих.
Критиковать и в самом деле проще всего. Предложить альтернативу труднее. Но в такой богатой стране, как Россия, и в таком стремительно развивающемся мегаполисе, как Санкт-Петербург, на пути к улучшению среды и индивидуального быта ничего невозможного нет.
Славиться столицей коммуналок в пяти шагах от Европы и в самом деле стыдно. Но чтобы избавиться от этой напасти, участниками диалога должны стать все заинтересованные стороны. Во всяком случае, от такой общественной дискуссии будет куда меньше неприятных последствий, чем от заметания под ковер самых щекотливых аспектов проблемы, остро актуальной для слишком большого числа горожан.
Константин Черемных
Можно спорить о том, насколько уместно вторжение постмодернизма в среду классицизма, и какое из двух направлений архитектурной мысли внесло больший вклад в европейскую культуру. Бесспорным, однако, является тот факт, что современный мегаполис должен развиваться и соответствовать мировому уровню не в меньшей степени, чем двести лет назад. Между тем некоторые зоны застройки Санкт-Петербурга застыли в своем развитии не вчера или позавчера, а в конце XVIII в. Архитектор компании ООО «Главстрой-СПб» Андрей Мушта весьма доказательно проиллюстрировал этот факт на презентации проекта развития Апраксина двора в офисе «Росбалта».
Оазис анархии
С тех пор, как бывшая усадьба Апраксина, спланированная по образцу французского регулярного парка, была разделена между двумя собственниками, а затем стала постепенно «зарастать» торговыми рядами, власти столицы Российской империи ничего не могли с этим поделать. Не была воплощена в жизнь ни гармоническая симметрия проекта Антуана Модюи
Как ни странно, ничего не изменилось и в советский период: стыд исторического центра был лишь прикрыт со стороны Фонтанки огромным комплексом партийной типографии «Лениздат», сооруженным в год смещения генсека Хрущева – по совпадению, архитекторами Хрущевым и Неймарком. За фасадом обкомовского центра формирования общественного мнения продолжала бурлить прежняя толкучая жизнь, из которой затем и выплеснулась лавина новой рыночной стихии 90-х.
Освобожденный мелкий капитал привел «Апрашку» в то же состояние, как в начале XIX в., когда узкие пространства между закопчеными корпусами были завалены шкурами, мылом, известью и прочим оптовым товаром. Лишь благодаря счастливому случаю в
После того, как сменился уже не просто век, а тысячелетие, после того, как Сенная и Владимирская площади приобрели облик и структуру, достойные современного мегаполиса, власти Санкт-Петербурга задумались о приведении в пристойный вид и злополучной «Апрашки». Было учреждено агентство развития территории, а бывший «Лениздат» был включен в план приватизации. Осенью
Многочисленные мелкие собственники и арендаторы, как и следовало ожидать, оказали организованное сопротивление. Избранному Смольным инвестору – шведскому фонду Ruric AB - комплексное развитие территории оказалось не по силам. Две дочерние структуры фонда, «Рюрик Менеджмент» и «Адитум», занялись зданиями-фасадами «Апрашки», выходящими на Фонтанку и Садовую улицу. Шведы не теряли надежд получить в собственность весь квартал, однако специально созданная «Адитумом» инвестиционно- строительная компания «Апраксин двор» не смогла за предоставленные 3 месяца договориться с собственниками лишь одного главного здания. 22 мая правительство Петербурга постановило расторгнуть договор со структурой Ruric AB. На этом завершилась вступительная глава реконструкции. Окончательно избавившись от иллюзий, Смольный твердо решил не делить комплекс на фасад и двор, и выставил всю «Апрашку» на конкурс, где победа могла достаться лишь очень крупному инвестору.
Битва титанов
Решение Смольного было вдохновлено появлением действительно серьезного конкурента шведским инвесторам. В апреле предложение об участии в тендере поступило от инвестиционно-строительной компании «Главстрой», входящей в холдинг «Базовый элемент» Олега Дерипаски. К началу осени дочерняя структура – ООО «Главстрой-СПб» - самостоятельно занялась переговорами с собственниками и арендаторами.
Шведская сторона отреагировала на инициативы «Главстроя» болезненно. Хотя Ruric AB официально оставался претендентом, глава официально самостоятельного ООО «Адитум» Александр Дымов заявил в середине ноября о своем намерении покинуть петербургский рынок. При этом компания вышла из проекта строительства стадиона на Крестовском острове. Впрочем, к этому времени у «Адитума» возникли и другие проблемы: выяснилось, что ее проект строительства нефтяного терминала в областном порту Вистино может не состояться, так как федеральное правительство пересмотрело проект II очереди Балтийской трубопроводной системы, после чего к порту Вистино проявила интерес аффилированная структура «Зарубежнефти».
Самый драматический поворот сюжета случился в начале декабря - после того, как Олег Дерипаска подписал договор о стратегическом сотрудничестве своего холдинга с Санкт-Петербургом. Уже спустя 5 дней у Апраксина двора объявился новый претендент – корпорациия Russian Land Шалвы Чигиринского. Утверждалось, что нового претендента «привела» Ruric AB. Впрочем, вскоре выяснилось, что Чигиринский привлек и других партнеров – весьма активно действующую в Москве турецкую компанию «Энка» (соучредитель известной сети «Рамэнка») и собственное СП с швейцарской группой Implenia.
В итоге заявки на конкурс поступили только от «Главстроя-СПб» и ООО «Ренессанс-Апраксин Двор», учрежденного Чигиринским и партнерами. Так участок земли в центре Петербурга, который сегодня делят между собой около 500 мелких собственников, стал ареной борьбы двух корпораций всероссийского масштаба.
Эксперты оценивают возможности сторон как примерно равные. Помимо влияния на федеральном уровне, корпорации Дерипаски и Чигиринского сильны другими инвестиционными проектами в Петербурге. Если «Базовый элемент» выиграл конкурс на застройку «Северной Долины» и Юнтолово, то Russian Land – еще под прежним
названием «СТ Групп» - победил в конкурсе по реконструкции ансамбля Новой Голландии, а также взялась за реконструкцию универмага «Пассаж».
Зодчие ищут пути
В битве за «Апрашку» оружием стал не только масштаб предложенных инвестиций («Главстрой» - 28 млрд., «Ренессанс» - 34,5 млрд. рублей), но и имена партнеров. Каждая из сторон решила пригласить самых престижных европейских архитекторов. Если на поле Чигиринского, как и следовало ожидать, выступает Норман Фостер – партнер по «Новой Голландии», то «Главстрой» в итоге внутреннего конкурса предпочел ряду не менее известных имен Криса Уилкинсона - члена британской Королевской академии искусств, автора новаторских архитектурных решений в Лондоне, Манчестере, Ньюкасле.
Проекты двух британцев полярны по стилистике, однако близки по функциональному содержанию. Фостер предлагает расширить площади комплекса за счет подземных этажей, практически не затронув целостности ни одного из исторических зданий. Уилкинсон предлагает снести ряд строений, открыв перспективу от Фонтанки до здания Университета экономики и финансов. При этом оба проекта предусматривают создание около 400 тысяч кв. м полезной площади, а также строительство отеля на месте здания «Лениздата» - с той лишь разницей, что в проекте Уилкинсона отель не будет перегораживать центральную аллею.
Участники презентации «Главстроя» не случайно предложили прессе экскурс в историю: Уилкинсон, проект которого они называют менее радикальным, чем разработки Рема Колхааса и голландской группы MVRDV, по существу предлагает вернуться к исторической французской планировке территории, а также к нереализованному проекту Модюи почти двухсотлетней давности. Отдает дань истории и Фостер: его проект предусматривает восстановление снесенных в советский период церкви и часовен.
Оба проекта содержат новые элементы, уже вызывающие ожесточенные споры. Так, в проекте Фостера Яблочная площадь Апраксина двора разверзается круглой воронкой-амфитеатром, а Уилкинсон закрывает центральную аллею продольной крышей оригинальной конструкции, напоминающей облако и выходящей за пределы квартала над стеклянным пешеходным мостом через Фонтанку. Ажурная конструкция из тонких полых трубочек является изобретением автора и предназначена для придания всему проекту ощущения легкости и воздушности.
Тем не менее, нельзя не признать, что оба проекта полностью удовлетворяют требованиям конкурса, вписываясь в линии окружающей архитектуры классицизма, не выходя за ее высотные пределы и в то же время развивая пространство в соответствии с критериями и потребностями XXI века.
Третьи силы
Игорь Евтушевский, управляющий директор ООО «Главстрой-СПб», открыл презентацию своего проекта напоминанием о том, что и он сам, и его ближайшие коллеги живут в Петербурге и соответственно, неравнодушны к облику города и его историческому наследию. Эта оговорка, как и некоторые другие, явно предваряли возможные критические вопросы, обусловленные отнюдь не только эстетическими соображениями. Как признал Евтушевский, на территории «Апрашки» концентрируется не только множество зданий-памятников и не только множество коммуникаций разного времени и физического состояния, но и «множество внутригородских интересов».
В самом деле, интересы оппонентов проекта проявляют себя самым неожиданным образом.
Возникновение на горизонте протестной общественности было вполне предсказуемо. Но, скажем, участие в протесте против реконструкции депутата ЗакСа Алексея Ковалева может навеять серьезное беспокойство – если вспомнить, к примеру, о судьбе так и не построенной станции метро «Адмиралтейская», к проекту которой трибун-депутат «приложил руку».
Столь же уместно было предположить, что ряд самых упорных собственников зданий обратятся в суд и исками о компенсации своих невозвращенных инвестиций. Однако решение самого города за несколько дней до начала конкурса исключить из проекта восемь корпусов, ограничив площадь комплексной реконструкции
Наконец, странная история со зданием «Лениздата» вызвала не только головную боль, но и почти конспирологические кривотолки. В сентябре Федеральное агентство по управлению федеральным имуществом (ФАУФИ) позволило «Лениздату» провести собственный инвестиционный конкурс, в котором победило некое ООО «Стройинвест». Поскольку здание ранее было передано «Рюрик Менеджмент», подозрение падало на «Главстрой». Компания Олега Дерипаски, напротив, имела основания предположить обратное, благо вышеупомянутое ООО «Адитум» ныне возглавляется тем же лицом, что и относительно известная посредническая структура под названием ООО «Стройинвест», существующая с
Решение ФАУФИ предоставить здание в собственность (под бизнес-центр категории «B») за сумму, равную стоимости переезда и закупке нового полиграфического оборудования, противоречит как рынку (в том числе указанного оборудования) и государственным интересам, так и здравому смыслу. Важнее другое: по существу саботируя оба проекта конкурсантов, передача федеральной собственности в непонятные руки оставляет пейзаж набережной Фонтанки между площадью Ломоносова и БДТ в том же обезображенном состоянии, в котором он пребывает с
Вопрос о власти
Упоминая о проекте реконструкции Апраксина двора в личном общении с Олегом Дерипаской, губернатор Валентина Матвиенко была на редкость дипломатична. Выразив уверенность в том, что «Главстрой» превратит поныне не искорененную толкучку в «благоустроенный центр для бизнеса и горожан», губернатор на случай победы конкурента утешила гостя тем, что в городе премного других замечательных проектов.
В самом деле, «Базовому элементу», как и другим крупным российским инвесторам, предоставляется возможность поучаствовать в строительстве Орловского тоннеля, надземного скоростного трамвая, Западного скоростного диаметра и прочих объектов инфраструктуры.
Однако успех этих и прочих начинаний зависит от успеха реконструкции «Апрашки», хотя никак с нею функционально не связаны. Главный вопрос, вопреки суждениям искренней или ангажированной общественности, состоит не в том, отечественный или зарубежный архитектор реализует проект (кстати, Андрей Мушта заявил, что к проектированию отеля на Фонтанке «Главстрой» намерен привлечь именно петербургские архитектурные бюро), и не в том, сколько из 58 непривлекательных корпусов, ныне имеющих статус памятников, останутся нетронутыми. Вопрос в том, смогут ли власти города продемонстрировать свою способность к управлению, устоять перед давлением тех безымянных «третьих интересов», что на протяжении двух веков становились на пути государственной воли – подобно персонажам известного авантюрного фильма о строительстве первой в России железной дороги.
«Для нас этот проект является вызовом», - признавался на презентации проекта Игорь Евтушевский. Стоит добавить: это вызов и для города.
После того, как оба претендента на право реконструкции декларировали годовность сделать инвестиции, в соответственно 2,8 и 3,4 раза превышающие минимальный объем, предусмотренный условиями конкурса, после того, как поединок амбиций стал поединком лучших архитектурных решений мирового уровня, город впервые за десятки и даже сотни лет получил шанс избавления от балласта цивилизационной отсталости, который олицетворяет нынешняя «Апрашка». Для реализации этого шанса необходимо, чтобы конкуренция сильных, намеренно и целенаправленно организованная волевым решением власти, не только принесла прибыль городскому бюджету, но воплотилась в реальной модернизации городской хозяйственной и социальной среды, вселив уверенность в успехе десятков других новых начинаний.
Константин Черемных