Рожденный на озере
Новое здание Татарского государственного академического театра имени Галиасгара Камала в Казани завораживало горожан и гостей столицы Республики Татарстан еще во время строительства. Треугольники из стекла и алюминия резко выделялись на фоне водной глади озера Кабан и выглядели несколько агрессивными, рождая ассоциации с льдинками. Но все изменилось, когда за прозрачным фасадом вспыхнул творческий огонь, приглашая в театр.
«Этому дому очень идет снег, — говорит сооснователь архитектурного бюро Wowhaus Олег Шапиро. — Когда вечереет и мы зажигаем свет, то вся внутренняя теплота высвечивается наружу. Мы видим одновременно все: холодный, немного агрессивный фасад и тепло, очаг, горение творческого духа внутри. Это такой волшебный фонарь».
Живописный каскад трех озер, расположенный недалеко от центра Казани, просматривается уже от стен местного Кремля. Это место приобрело особую важность для города еще до появления нового здания Театра Камала — деревянная набережная, идущая вдоль практически всей линии водной глади, оживила общественную жизнь и полюбилась горожанам. Создателям нового здания национального театра предстояло вписать объект в окружающую среду, не нарушив гармонии.
Геометрическая форма как вдохновение
Из 39 участников международного архитектурного конкурса, помимо консорциума в составе Wowhaus (Москва), Kengo Kuma and Associates (Япония), Werner Sobek (Германия) и ПТАМ Германа Бакулина (Казань) в финал вышли именитые Zaha Hadid architects и Asif Khan, австрийский Coop Himmelb(l)au и российские Bespoke, Metropolis, Мегабудка, ТПО «Прайд», АБ «Рождественка».
Напомним: архитектурную концепцию нового здания театра бюро Wowhaus разрабатывало в консорциуме с японским Kengo Kuma & Associates — специалистами в части создания гармонии между объектом и окружающей природой.
«Мы выиграли этот конкурс. Я был очень счастлив, потому что озеро прекрасно! — рассказывает архитектор Кенго Кума. — Наш конечный дизайн — как лед, который озеро иногда создает. Используя стекло и стальные структуры, мы попытались воплотить это природное явление. Здание является символом и обладает огромным потенциалом».
За основу авторы взяли местную легенду о том, что иногда прямо на озере образуются ледяные цветы. Впрочем, несмотря на внешнюю хрупкость, в геометрии видятся и стрелы, и яркий татарский характер, и образ идущих вверх
Так на озере Верхний Кабан родилось здание общей площадью почти 5 тыс. кв. метров, верхняя точка которого расположена на высоте 43,56 метра, и четырьмя сценическими залами. Все пространство разделено на три части: цокольный этаж — технологический, первый и второй — для публики, а третий — для сотрудников театра. Сделано все, чтобы публика не пересекалась с актерами и грузами.
В Театре Камала служат порядка 500 человек, и вся «жизнь» происходит наверху. Планировка была разработана с учетом пожеланий сотрудников: актеров, администрации, технических работников. Архитектурным новаторством стала вертикальная связность пространства. С третьего этажа есть прямой доступ к сценическим залам: актеры смогут быстро попасть на сцену или в репетиционные помещения, расположенные на других уровнях. Более того, на третьем этаже создаются все декорации и при помощи специальных механизмов опускаются в залы на первом и втором ярусах. Здесь же расположены залы для репетиций, пресс-конференций и гримерные комнаты — за исключением тех, что принадлежат заслуженным и народным артистам, для них оборудованы комнаты на первом этаже возле главной сцены.
Большой зал оперной сцены почти на 800 зрительских мест оснащен по последнему слову техники. Здесь есть поворотная площадка, карманы, авансцена и люки-провалы. Более того, если в постановке не предполагается участие живой музыки, то оркестровая яма может подняться до уровня сцены или опуститься ниже положенного, чтобы попасть к местам хранения музыкальных инструментов. Например, для рояля Steinway & Sons создана специальная камера, в которую он опускается на лифте. Перед премьерой в Большом зале все необходимое привозят на дополнительную сцену, где и происходят основные репетиции.
Универсальный зал представляет собой “черный ящик”, где режиссер может сделать все, что угодно: сдвинуть кресла для зрителей или убрать вовсе, посадив людей на пол, а также опустить сцену на любую глубину.
Самый миниатюрный Камерный зал на 60 человек подходит для небольшого концерта, читки или лекции.
Отметим, что внушительные 9437 кв. метров отданы под общественные пространства, которыми могут пользоваться не только зрители театра, но в том числе, и те, кто прогуливается неподалеку.
Театр неразрывно связан с озером, так что два его входа располагаются со стороны пирса и набережной. К слову, билеты на постановку спрашивают не при входе в здание, а непосредственно возле зала, поэтому значительная часть площадей оказывается открытой для всех желающих. Так, на первый этаж на чашечку кофе могут зайти и те, кто просто шли мимо. Для посетителей театра создан буфет на втором ярусе, где можно выпить по бокалу шампанского во время антракта. А наверху расположен ресторан со смотровой площадкой, откуда открывается красивый вид на озеро Кабан, туда можно попасть как из фойе, так и поднявшись снаружи. Более того, прогуливающиеся по набережной имеют возможность увидеть, что происходит внутри, и при желании понаблюдать за творческим процессом, например за работой в мастерских на первом этаже возле главной сцены, отделенных от переходной зоны лишь стеклянной стеной.
Здание театра «погружено» в окружающую среду и будто растворено в ней за счет большого объема стекла. Авторы использовали безопасное многослойное стекло с применением специальной пленки — триплекса. Это означает, что даже при разрушении оно не осыпается, а удержится на пленке. Кроме того, закаленное стекло в составе конструкции безопасно в эксплуатации и устойчиво к термическим воздействиям и перепадам температур, то есть не разрушается вследствие термошока.
«Перед нами стояла задача передать чистоту льда и создать эффект слияния с окружающей природой, задуманный архитекторами. Для этого мы использовали просветленное стекло — это наш новый продукт, и Театр Камала стал одним из первых проектов с его применением. Прозрачность достигается благодаря уникальной технологии: при производстве используется песок с пониженным содержанием оксида железа. В результате получается по-настоящему просветленное стекло, соответствующее ГОСТу как особо прозрачное, с максимальным коэффициентом светопропускания», — рассказывает менеджер архитектурных проектов Larta Glass в Приволжском федеральном округе Зухра Гаязова, добавляя, что специально для этого проекта было изготовлено стекло в формате oversize — более 7 метров в длину, тогда как стандартный формат не превышает 6 метров.
Национальные мотивы
Создатели театра вдохновлялись местными традициями, обычаями и культурой строительства.
«Здесь много подсказок, которые мы взяли из традиционного декора. Например, монетки, которые использовались в монистах — традиционных украшениях. Красота металла и то, как они перекрывают друг друга подобно рыбьей чешуе, очень отличается от того, что обычно встречается в интерьере, но оно прекрасно подходит для этого места. Конечно, это современный дизайн. Но в то же время сильно связанный с историей и традицией этого места», — показывает Кенго Кума. Интересно, что на практике это решение позволило решить проблему с акустикой. Круглый (Восточный) зал на 240 мест был задуман еще в концепции, победившей в архитектурном конкурсе. Однако во время его обустройства появились сомнения, что планировка позволит создать необходимые условия для верного звучания. Решать задачу пригласили ведущего российского специалиста в данной области. В итоге оказалось, что гипсовые «монетки» весом по килограммов и диаметром в 1,2 метра, сделанные выпуклыми, поглощают звуки. И это позволило создать в зале идеальную акустику.
В центре внимания оказались и национальные узоры. «Стены, которые огораживают каждый зал, при вечернем свете просвечивают сквозь фасад, и мы понимали, что они должны содержать один из паттернов татарской культуры. Изначально было сделано шестнадцать предложений, которые мы защитили перед уважаемой комиссией, а дальше надо было их воспроизвести», — вспоминает Олег Шапиро. Работу доверили Народному художнику Татарстана Наиле Кумысниковой — автору множества панно из кожи. Но проблема была в масштабах: габариты привычных работ не превышали полутора метров, тогда как для театра требовалось создать 16 панно высотой 11,4 метра и длиной от 30 до 16 метров. Задумка удалась, и сейчас стены украшают узоры из традиционных женских украшений с теплой или нейтральной подсветкой элементов. Каждое панно обозначает вход в один из сценических залов и передает его характер — разные оттенки металла, отделка «серебром» и «золотом» в декоре лепестков, их переливчатый отсвет и многослойность придают стенам легкость и ажурность.
Потолок из листов металла длиной по каждой стороне 10 метров создавали также местные мастера. Интересно, что на данную технологию умельцы уже получили два патента.
Озеро и два здания Театра Камала создали новое культурное пространство в городе. При этом современная архитектура нового объекта переосмыслила характерные черты старого здания, выполненного в стиле позднего советского модернизма. «Эта архитектурная историческая линия, архитектурная хронология рождает в себе мощную энергетику. Если мы что-то разделяем, то прерываем естественный ход истории, а создаваемый объект теряет силу и мощь. Наша цель была — в передаче силы прошлого будущему», — говорит японский архитектор Кенго Кума.
Анатолий Яковлевич Лившиц, президент Акустик Групп, кандидат технических наук.
— Каков был ваш вклад в реализацию этого значимого проекта? В чем была его сложность/уникальность для вашей компании?
— Компания Акустик Групп в реализации проектирования и строительства Театра им. Г. Камала принимала одно из важнейших участий. Дело в том, что итогом строительства любого зрелищного, тем более театрального, здания является в конце концов обеспечение двух главных составляющих качества восприятия происходящего на сцене зрителем (слушателем) — это видимость и слышимость. Для музыкальных залов на первое место очевидно выходит слышимость. Для театральных и видимость, и слышимость равнозначны, за исключением театров мимики и жеста. Театр им. Г. Камала — нерядовой театр. Практически все постановки в нем проходят под музыку, и театр по жанровой направленности более близок к национальному мюзиклу и оперетте. Поэтому обеспечение условий слышимости во всех четырех залах во всех акустических режимах (со звукоусилением и без него) было важнейшей задачей всей стройки.
Акустик Групп благодаря четвертьвековому опыту работы над подобными проектами пришло к очевидному выводу: если в построенном зале не будет хорошей акустики, то какими бы прекрасными ни были фасады и интерьеры, какие бы современные инженерные системы ни были установлены в здании, сама постройка теряет свою ценность и превращается в противоположность своему замыслу: зритель и сцена будут разделены звуковым барьером. И наоборот: если в залах — прекрасная акустика, то актеры и зрители будут в эйфории от происходящего на сцене, а на решения других вопросов будут найдены время и деньги.
— Насколько опыт участия в реализации этого проекта полезен для вас? Сможете ли вы использовать его на иных объектах?
— До работы над Театром им. Г. Камала Акустик Групп имел большой опыт реализации знаковых для России концертно-театральных объектов. Но нет ни одного одинакового проекта, поэтому мы приобрели уникальный опыт. Это и гигантский объем работ — а мы решали не только вопросы акустики залов, но и вопросы обеспечения звуко- и виброизоляции в здании, — это опыт спринтерского проектирования «с колес», когда безошибочные решения нужно было принимать мгновенно, чтобы не останавливалась стройка, это опыт общения с японскими архитекторами, который дал понимание уровня культуры их подхода к вопросам акустики, это сближение с бюро «Ваухаус». Последнее очень ценно, так как мы теперь хорошо знаем, что вместе можем решить самые сложные архитектурно-акустические задачи.
Общественные пространства становятся мощным культурным и экономическим драйвером преобразования исторических районов Петербурга, стимулом для развития и благоустройства соседних кварталов, точками притяжения для жителей и гостей города. При этом основным мотивом для создания частных общественных пространств остается энтузиазм и желание созидать прекрасное – больших денег работа этих площадок не приносит.
«В Петербурге много исторических зданий и памятников архитектуры, которые находятся в плачевном состоянии и требуют реставрации. В то же время в городе не хватает качественных мест, где люди могли бы проводить время вне работы и дома. Практика показывает, что решение этих двух непростых задач возможно за счет создания проектов современных общественных пространств, и в этом у петербургского бизнеса уже есть хороший наработанный опыт», – рассказал президент Группы RBI Эдуард Тиктинский в ходе Public talk «Общественные пространства как эликсир роста для больших и малых городов».
Дискуссия, организованная Медиаклубом RBI и Ассоциацией развития общественных пространств «Место и Люди», состоялась в пространстве Творческой котельной открывшегося год назад Левашовского хлебозавода. Инвестором проекта реконструкции, идейным вдохновителем и создателем культурного пространства выступила Группа RBI.
По словам председателя совета директоров группы компаний «Севкабель» Александра Вознесенского, большая часть частных проектов общественных пространств сегодня все-таки далеки от сверхприбыли: «Я обсуждал этот вопрос со всеми, кто реализует подобные инициативы в Петербурге. Оказалось, что, вопреки обещаниям консалт-компаний, никто на площадках креативных пространств не зарабатывает. Мы у себя «прокачивали» событийный туризм, делали собственные мероприятия и концерты, организовали каток, пробовали разные форматы – только благодаря этому «Севкабель Порт» является, наверное, единственным неубыточным пространством в городе. Но если говорить в общем, то денег в таких проектах нет».
Татьяна Максютенко, директор по маркетингу Культурного квартала БРУСНИЦЫН, делится своим опытом и рассказывает о сложностях на пути креаторов, развивающих общественные и культурные пространства: «Пространствам с большой уличной территорией достаточно сложно оставаться в зоне окупаемости, слишком большое количество фондов требуется содержать – фотозоны, зоны прогулок, бесплатные активности для горожан. Мы сделали ставку на значимость места, знаменитого Кожевенного завода. У нашей площадки интересный исторический бекграунд, который повышает туристический потенциал локации, и в целом нам удается сохранять баланс финансовой модели».
Общественные пространства как шанс для ОКН
Одним из важных смыслов переустройства неэффективно используемых территорий и приспособление их под общественные культурные и рекреационные пространства является джентрификация «медвежьих углов» города, трансформация качества городской среды, изменение социального и экономического ландшафта развиваемых локаций, говорят эксперты.
«Мы все смотрим на западные примеры работы с запущенными территориями, видим, как в той же Англии и Голландии после реализации одного проекта «поднимается» весь район. После того как в этой части острова появились мы, а потом квартал БРУСНИЦЫН, весь район Кожевенной линии изменился к лучшему», – признается Александр Вознесенский.
По словам Татьяны Максютиной, у авторов Культурного квартала БРУСНИЦЫН есть понятная миссия: создание привлекательной общедоступной территории, которая «дарит атмосферу и эмоции». «Это место, куда люди приходят смотреть на Неву, общаться, любоваться подсветкой и архитектурой. Но ключевое – тут человек может чувствовать себя по-другому», – добавила топ-менеджер.
При этом в Петербурге оздоровление бывших промышленных территорий зачастую невозможно без реконструкции объектов культурного наследия (ОКН), а значит – невозможно их возвращение к жизни и наполнение новым, современным функционалом.
«Мы беремся за восстановление объектов культурного наследия прежде всего из любви к нашему городу. Миссия RBI – преобразование среды, чтобы мир стал гармоничнее и люди счастливее. Мы стремимся «пересоздавать» город, превращать «медвежьи углы» в новые точки притяжения, и в RBI собралась команда людей, которые делают это на очень высоком уровне, с огромной любовью к Петербургу», – признается Эдуард Тиктинский.
Задача девелопера при этом не ограничивается реконструкцией здания. Опыт RBI показывает, что не менее важно проработать сильную, экономически-выверенную концепцию общественного пространства. Оптимально – в партнерстве с опытной культурной институцией, обладающей необходимой компетенцией и видением. Только в этом случае есть шанс сохранить и приумножить эффект инвестиций, направленных на реконструкцию исторического здания.
«В пространстве Левашовского хлебозавода мы работаем уже год, кропотливо выстраивая программу выставок и концертов таким образом, чтобы формировать нового зрителя, задавая новые тренды в репрезентации искусства и темы для дискурса. И, конечно, для нас важно, что постепенно мы выходим на окупаемость», – говорит основатель школы Masters Полина Бондарева.
Значимую роль новые культурные пространства могут играть и для малых городов, исторический и событийный туризм для которых может стать первостепенным драйвером экономического роста. Так, одна из главных целей проекта «Остров фортов» – ревитализация Кронштадта, рассказал Константин Чамилович, генеральный директор АНО «Остров фортов».
«До 44% средств в бюджете проекта «Остров фортов» – это средства меценатов. Создание общественных пространств, объекты туризма, благоустройство идет за счет пожертвований. Разумеется, спонсоры видят, что их средства идут на преображение Кронштадта – вовлекаются в оборот пустующие земли, запускаются новые рекреационные зоны. Там организованы экспозиции, знакомящие посетителей с историей российского флота. Кроме того, растет туристический потенциал острова в принципе. С 2020 года, после старта проекта, турпоток вырос с 1,2 млн до 3,3 млн человек в год, а всего с 2020 года площадку посетили более 8 млн человек», – добавляет Константин Чамилович.
Нужна стратегия развития
В Петербурге пока нет общей стратегии работы с креативными площадками, считает сооснователь архитектурного бюро «Хвоя» Георгий Снежкин.
«Сейчас все занимаются своими наделами – такая немного средневековая история, в которой каждый делает что-то за своим забором. И никто не понимает, что будет из себя представлять, например, Гавань Васильевского острова через 10-20 лет. Возникают парадоксальные ситуации – собственник вкладывается в пространство, а прибыль при этом извлекают те, кто вокруг, потому что благодаря росту трафика и репутации площадки растет ликвидность соседних участков и недвижимости. И наоборот, собственник внезапно решает застроить или продать площадку. И тем самым рушит перспективу развития района в целом», – рассказал архитектор.
По словам Эдуарда Тиктинского, выходом из ситуации может стать создание многофункциональных кварталов, в которых общественная польза и доходная часть дадут синергетический эффект: наличие в проекте коммерческой недвижимости или жилья окупит вложения в создание культурного пространства, а после запуска точка притяжения позитивно повлияет на перспективы развития и благополучие всего района.
«Такие кварталы город мог бы выводить на аукцион пакетами, а девелопер с необходимой экспертизой создавал бы новые объекты, реконструировал исторические здания и брал бы на себя ответственность за их дальнейшее наполнение новой общественной и коммерческой функциями», – резюмировал Эдуард Тиктинский.
Петербург — многогранный город, он развивается во множестве направлений. Идей для дальнейшей эволюции немало, но регулярно появляются новые. Их воплощение может значительно повлиять на будущую жизнь города и горожан.
Площадь Петербурга — 1439 кв. км, Москвы — 2511 кв. км. Средняя плотность населения в Петербурге тоже меньше, чем в Москве: 3,89 и 5,08 тыс. чел./кв. км соответственно при средней высотности застройки 14,7 этажа в Петербурге и 27,1 этажа в Москве. С февраля текущего года в Москве перестали действовать ограничения предельной высоты застройки. Исключения оставлены для участков, где расположены объекты культурного наследия или достопримечательности.
Уже не первый год инвесторы и девелоперы жалуются на отсутствие в Петербурге участков под новое строительство зданий самого разного назначения. Логично осваивать подземные пространства или растить город в высоту. Но Петербург построен, как известно, на болотах и островах, что далеко не всегда позволяет возводить высокие здания или углубляться под землю из-за слабых грунтов.
Тем не менее тема подземного Петербурга регулярно возникает.
Не только на земле
Еще в 1983 году Исполком Ленсовета опубликовал решение «Об использовании подземного пространства Ленинграда». Предполагалось убрать под землю несколько железнодорожных и автомобильных тоннелей, строить подземные автостоянки и комплексы под площадями Заневской, Восстания и площадью Мира (Сенной).
В 2007 году была разработана концепция подземного освоения площади Восстания, однако проект остался на бумаге — оказался слишком дорогим: подземное строительство втрое дороже обычного.
Конгрессно-выставочный центр «Экспофорум», открытый в 2014 году, Группа «Эталон» строила в режиме эксперимента. Была поставлена задача: все инженерные сети в любом наборе при необходимости должны дотянуться до любой точки объекта. Поэтому под выставочным центром располагается подземный уровень, в который спрятаны инженерные коммуникации. Как утверждают специалисты компании, заглубленные подстанции на территории комплекса построены впервые в России. Этот способ пригоден для плотной городской застройки.
ПАО «Россети» также стремится под землю, высвобождая городские территории. В центральной части Петербурга компания строит уникальную, крупнейшую в мире сверхпроводящую линию электропередач (ЛЭП). Линия прокладывается открытым способом в подземной траншее, что позволит оставить на открытой площадке и в отдельном строении лишь фрагменты системы охлаждения. Идет реконструкция воздушных ЛЭП с переводом их в кабельное исполнение в других районах. Специалисты прогнозируют новый тренд в энергетике: новые технологии позволяют передавать большие мощности без потерь и сокращают занимаемые городские территории.
Транспортная система Петербурга также отчасти нацелена на уход под землю. Действующая концепция развития городского железнодорожного узла предусматривает строительство двух подземных тоннелей. Тоннели между Финляндским и Балтийским вокзалами и между Финляндским и Московским вокзалами позволят организовать внутригородское движение поездов.
В начале мая по итогам заседания экологического совета при губернаторе Петербурга градоначальник Александр Беглов поручил приступить к разработке геологической 3D-модели города и ее интеграции в городские геоинформационные системы. Это трехмерная модель геологического строения подземного пространства Петербурга. На ее основе возможны предварительные заключения о геологических рисках. Также предполагается использовать модель в качестве информационной основы для подготовки заключений о геологических и гидрогеологических особенностях территорий планируемого строительства.
Не только метро
В апреле прошла конференция «Градостроительное зонирование как правовой инструмент формирования экоустойчивой комфортной городской среды» в рамках специального проекта «Городская среда: Экология. Комфорт. Трансформация» XXIII Международного форума «Экология большого города 2024», организованная РИА «Архитектурные сезоны». В рамках выступления на конференции Дмитрий Бойцов, главный архитектор, начальник архитектурно-строительного отдела НИПИИ «Ленметрогипротранс», рассказал о перспективах развития городского транспорта, в том числе о планах «убрать под землю», например, парковки, озеленив такие участки на поверхности.
Всего в Петербурге планируется развивать три вида: железные дороги, метро и транспортно-пересадочные узлы (ТПУ). Сохраняются ранее заявленные перспективные направления. В первую очередь город будет развиваться на юге. В свежем Генплане, по словам Дмитрия Бойцова, все локации под транспортное строительство забронированы. В планах — продление Лахтинско-Правоборежной линии метрополитена, строительство Красносельско-Калининской, продление Кировско-Выборгской в сторону Технологической долины, аэропорта.
Пересадочный узел, где сойдутся две ветки метро и железная дорога, запланирован по дороге в город-спутник Южный. Туда проляжет отдельный маршрут — возможно, метро или трамвая. По словам Дмитрия Бойцова, для улучшения экологии города важно снижать негативное воздействие, в том числе транспорта. А транспортные потоки должны быть компактно структурированы.
Но не только метро или железнодорожный транспорт должны стать главными для горожан. По мнению Дмитрия Бойцова, нужен новый вид транспорта. Метро, которое считается наименее проблемным и быстрым, не улучшает транспортную ситуацию. «Чем больше станций строится, тем больше вокруг них строится жилья. Когда регулярно образуются пробки — строятся развязки, опять образуются пробки — строятся развязки над развязками и так далее», — отметил эксперт.
Сегодня в Петербургском метрополитене загрузка оценивается в 120%. Поэтому нужен новый вид транспорта — более скоростной, чем метро, позволяющий пересечь город из конца в конец за полчаса. Для организации скоростного движения, полагает Дмитрий Бойцов, можно использовать опыт других крупных городов. И это вновь означает уход под землю. Например, в Париже система скоростного транспорта проложена ниже линий метро. В Москве подобные решения уже интегрируются в транспортную систему — на МЦД-5 центральные потоки на некоторых участках проложены в тоннелях. Аналогично в Петербурге тоннели можно проложить в центральной части. «Развитие нового транспорта — перспективное направление», — заключил Дмитрий Бойцов.
Не только музей
О полицентричности Петербурга не высказался только ленивый. Эксперты уже отмечали появление новых точек развития города — в окружении «Экспоцентра» и «Лахта Центра». Но серый промышленный пояс, который мог бы стать драйвером дальнейшего развития города, в том числе как полицентрического, до сей поры затронут слабо. Хотя, по мнению экспертов, серого пояса хватит для освоения на ближайшие 200 лет.
Ряд экспертов и девелоперов уверены: развитие Петербурга сдерживает желание сохранить историческое наследие. «Сейчас образ города определяется историческим наследием. Сам город, его текущая идентичность обращены в прошлое», — отметил участник конференции Гасан Архулаев, председатель комитета по комплексному и устойчивому развитию территорий РГУД.
По его словам, в Петербурге больше, чем в любом другом городе, домов, построенных до 1914 года: «Это город-музей, город блокады, самый интеллигентный город, город трех революций. Важно найти баланс хранителя и новой реальности».
В то же время Гасан Архулаев отмечает: нет однозначного ответа, как должен развиваться Петербург, не может быть единственного вектора развития. По его мнению, образ будущего города должен носить синтетический характер. Петербург должен развиваться как центр производительной креативной экономики, как центр информационных технологий и логистики, как промышленный центр и точка притяжения международного туризма, как образовательный центр и центр экономики впечатлений.
Пока в Петербурге многого не хватает, чтобы получить не только звание культурной столицы. «Наверное, буду гореть в девелоперском аду, но надо взять под контроль застройку города целыми кварталами», — заявил Гасан Архулаев.
По его словам, сегодняшнее жилое строительство — замечательное решение жилищных проблем отдельно взятых людей, что у многих вызывает отторжение. В городе не хватает парковочных мест, парков, рекреаций; непомерно велика нагрузка на логистику и инженерную инфраструктуру; отсутствует популяризация уличного спорта; в городе много ТРЦ, но нужны некоммерциализированные пространства — такие, как Новая Голландия, например.
По мнению Гасана Архулаева, «Петербург — город с богатым уникальным наследием, но нацелен на прошлое». Сохраняя «ядро идентичности», необходимо сменить вектор.
Не только жилье
Петербург должен прирастать не только жилыми кварталами. В планах администрации — сосредоточить основной объем жилого строительства в Пушкинском и Приморском районах. Комплексно предполагается развиваться локации Каменка и Лахта, идет работа в Кронштадте и строительство города-спутника Южный.
В районе «Лахта Центра» сделано уже много для воплощения идеи города у моря: созданы общественные пространства, преображается и благоустраивается береговая линия. Разрабатывается расширение локации Большая Лахта. Здесь появятся стадион, пляжная зона, каток и прочее.
Это все заложено в новый Генплан. Елена Крамскова, врио заместителя председателя КГА, начальник управления ландшафтной архитектуры и монументального искусства, также отметила: по Генплану увеличиваются рекреационные зоны, они займут 29% городских площадей. Чтобы увеличить зеленые зоны, власти решили отказаться от прогнозируемого жилищного строительства на окраинах. Только в Колпинском районе это позволит сохранить 580 га леса. Еще 550 га леса планируется разместить на неиспользуемых сельскохозяйственных землях.
Елена Крамскова подчеркнула: в Генплан внесены только зоны рекреации, это локальные участки. Нужен целостный проект.
Ирина Садикова, начальник отдела стратегического развития СПб ГКУ «НИПЦ Генплана Санкт-Петербурга», убеждена: сделан большой шаг — в Генплан внесены будущие зеленые участки. Но, по ее словам, речь повсеместно идет об участках размером от 2 га. Участки меньшей площади остаются вне зоны внимания, как и зеленые участки, находящиеся в частной собственности.
По мнению Ирины Садиковой, следовало бы иметь городскую программу озеленения.
Кроме того, отметила она, законодательство предусматривает платное изъятие участков под транспортные нужды. Власти Казани сделали платное изъятие под зеленые насаждения. В Петербурге такого закона нет. «Я могу планировать что угодно, но ничего не будет сделано, пока на законодательном уровне не будет принудительного изъятия», — резюмировала Ирина Садикова.
В прошлом году в Петербурге принята Стратегия развития до 2035 года, которая определяет 18 стратегических целей социально-экономической политики. В числе приоритетов — позиция «Комфортный город», которая подразумевает развитие Петербурга «как гуманного и удобного для жизни города».
Жизнь сегодня ускоряется, крупные города преображаются, активно застраиваются. Растет и Петербург. Поэтому очень важно, полагает Гасан Архулаев, определить базовые векторы развития и барьеры на этом пути. И еще — заставить работать институты, которые будут отвечать за развитие.
