Рожденный на озере
Новое здание Татарского государственного академического театра имени Галиасгара Камала в Казани завораживало горожан и гостей столицы Республики Татарстан еще во время строительства. Треугольники из стекла и алюминия резко выделялись на фоне водной глади озера Кабан и выглядели несколько агрессивными, рождая ассоциации с льдинками. Но все изменилось, когда за прозрачным фасадом вспыхнул творческий огонь, приглашая в театр.
«Этому дому очень идет снег, — говорит сооснователь архитектурного бюро Wowhaus Олег Шапиро. — Когда вечереет и мы зажигаем свет, то вся внутренняя теплота высвечивается наружу. Мы видим одновременно все: холодный, немного агрессивный фасад и тепло, очаг, горение творческого духа внутри. Это такой волшебный фонарь».
Живописный каскад трех озер, расположенный недалеко от центра Казани, просматривается уже от стен местного Кремля. Это место приобрело особую важность для города еще до появления нового здания Театра Камала — деревянная набережная, идущая вдоль практически всей линии водной глади, оживила общественную жизнь и полюбилась горожанам. Создателям нового здания национального театра предстояло вписать объект в окружающую среду, не нарушив гармонии.
Геометрическая форма как вдохновение
Из 39 участников международного архитектурного конкурса, помимо консорциума в составе Wowhaus (Москва), Kengo Kuma and Associates (Япония), Werner Sobek (Германия) и ПТАМ Германа Бакулина (Казань) в финал вышли именитые Zaha Hadid architects и Asif Khan, австрийский Coop Himmelb(l)au и российские Bespoke, Metropolis, Мегабудка, ТПО «Прайд», АБ «Рождественка».
Напомним: архитектурную концепцию нового здания театра бюро Wowhaus разрабатывало в консорциуме с японским Kengo Kuma & Associates — специалистами в части создания гармонии между объектом и окружающей природой.
«Мы выиграли этот конкурс. Я был очень счастлив, потому что озеро прекрасно! — рассказывает архитектор Кенго Кума. — Наш конечный дизайн — как лед, который озеро иногда создает. Используя стекло и стальные структуры, мы попытались воплотить это природное явление. Здание является символом и обладает огромным потенциалом».
За основу авторы взяли местную легенду о том, что иногда прямо на озере образуются ледяные цветы. Впрочем, несмотря на внешнюю хрупкость, в геометрии видятся и стрелы, и яркий татарский характер, и образ идущих вверх
Так на озере Верхний Кабан родилось здание общей площадью почти 5 тыс. кв. метров, верхняя точка которого расположена на высоте 43,56 метра, и четырьмя сценическими залами. Все пространство разделено на три части: цокольный этаж — технологический, первый и второй — для публики, а третий — для сотрудников театра. Сделано все, чтобы публика не пересекалась с актерами и грузами.
В Театре Камала служат порядка 500 человек, и вся «жизнь» происходит наверху. Планировка была разработана с учетом пожеланий сотрудников: актеров, администрации, технических работников. Архитектурным новаторством стала вертикальная связность пространства. С третьего этажа есть прямой доступ к сценическим залам: актеры смогут быстро попасть на сцену или в репетиционные помещения, расположенные на других уровнях. Более того, на третьем этаже создаются все декорации и при помощи специальных механизмов опускаются в залы на первом и втором ярусах. Здесь же расположены залы для репетиций, пресс-конференций и гримерные комнаты — за исключением тех, что принадлежат заслуженным и народным артистам, для них оборудованы комнаты на первом этаже возле главной сцены.
Большой зал оперной сцены почти на 800 зрительских мест оснащен по последнему слову техники. Здесь есть поворотная площадка, карманы, авансцена и люки-провалы. Более того, если в постановке не предполагается участие живой музыки, то оркестровая яма может подняться до уровня сцены или опуститься ниже положенного, чтобы попасть к местам хранения музыкальных инструментов. Например, для рояля Steinway & Sons создана специальная камера, в которую он опускается на лифте. Перед премьерой в Большом зале все необходимое привозят на дополнительную сцену, где и происходят основные репетиции.
Универсальный зал представляет собой “черный ящик”, где режиссер может сделать все, что угодно: сдвинуть кресла для зрителей или убрать вовсе, посадив людей на пол, а также опустить сцену на любую глубину.
Самый миниатюрный Камерный зал на 60 человек подходит для небольшого концерта, читки или лекции.
Отметим, что внушительные 9437 кв. метров отданы под общественные пространства, которыми могут пользоваться не только зрители театра, но в том числе, и те, кто прогуливается неподалеку.
Театр неразрывно связан с озером, так что два его входа располагаются со стороны пирса и набережной. К слову, билеты на постановку спрашивают не при входе в здание, а непосредственно возле зала, поэтому значительная часть площадей оказывается открытой для всех желающих. Так, на первый этаж на чашечку кофе могут зайти и те, кто просто шли мимо. Для посетителей театра создан буфет на втором ярусе, где можно выпить по бокалу шампанского во время антракта. А наверху расположен ресторан со смотровой площадкой, откуда открывается красивый вид на озеро Кабан, туда можно попасть как из фойе, так и поднявшись снаружи. Более того, прогуливающиеся по набережной имеют возможность увидеть, что происходит внутри, и при желании понаблюдать за творческим процессом, например за работой в мастерских на первом этаже возле главной сцены, отделенных от переходной зоны лишь стеклянной стеной.
Здание театра «погружено» в окружающую среду и будто растворено в ней за счет большого объема стекла. Авторы использовали безопасное многослойное стекло с применением специальной пленки — триплекса. Это означает, что даже при разрушении оно не осыпается, а удержится на пленке. Кроме того, закаленное стекло в составе конструкции безопасно в эксплуатации и устойчиво к термическим воздействиям и перепадам температур, то есть не разрушается вследствие термошока.
«Перед нами стояла задача передать чистоту льда и создать эффект слияния с окружающей природой, задуманный архитекторами. Для этого мы использовали просветленное стекло — это наш новый продукт, и Театр Камала стал одним из первых проектов с его применением. Прозрачность достигается благодаря уникальной технологии: при производстве используется песок с пониженным содержанием оксида железа. В результате получается по-настоящему просветленное стекло, соответствующее ГОСТу как особо прозрачное, с максимальным коэффициентом светопропускания», — рассказывает менеджер архитектурных проектов Larta Glass в Приволжском федеральном округе Зухра Гаязова, добавляя, что специально для этого проекта было изготовлено стекло в формате oversize — более 7 метров в длину, тогда как стандартный формат не превышает 6 метров.
Национальные мотивы
Создатели театра вдохновлялись местными традициями, обычаями и культурой строительства.
«Здесь много подсказок, которые мы взяли из традиционного декора. Например, монетки, которые использовались в монистах — традиционных украшениях. Красота металла и то, как они перекрывают друг друга подобно рыбьей чешуе, очень отличается от того, что обычно встречается в интерьере, но оно прекрасно подходит для этого места. Конечно, это современный дизайн. Но в то же время сильно связанный с историей и традицией этого места», — показывает Кенго Кума. Интересно, что на практике это решение позволило решить проблему с акустикой. Круглый (Восточный) зал на 240 мест был задуман еще в концепции, победившей в архитектурном конкурсе. Однако во время его обустройства появились сомнения, что планировка позволит создать необходимые условия для верного звучания. Решать задачу пригласили ведущего российского специалиста в данной области. В итоге оказалось, что гипсовые «монетки» весом по килограммов и диаметром в 1,2 метра, сделанные выпуклыми, поглощают звуки. И это позволило создать в зале идеальную акустику.
В центре внимания оказались и национальные узоры. «Стены, которые огораживают каждый зал, при вечернем свете просвечивают сквозь фасад, и мы понимали, что они должны содержать один из паттернов татарской культуры. Изначально было сделано шестнадцать предложений, которые мы защитили перед уважаемой комиссией, а дальше надо было их воспроизвести», — вспоминает Олег Шапиро. Работу доверили Народному художнику Татарстана Наиле Кумысниковой — автору множества панно из кожи. Но проблема была в масштабах: габариты привычных работ не превышали полутора метров, тогда как для театра требовалось создать 16 панно высотой 11,4 метра и длиной от 30 до 16 метров. Задумка удалась, и сейчас стены украшают узоры из традиционных женских украшений с теплой или нейтральной подсветкой элементов. Каждое панно обозначает вход в один из сценических залов и передает его характер — разные оттенки металла, отделка «серебром» и «золотом» в декоре лепестков, их переливчатый отсвет и многослойность придают стенам легкость и ажурность.
Потолок из листов металла длиной по каждой стороне 10 метров создавали также местные мастера. Интересно, что на данную технологию умельцы уже получили два патента.
Озеро и два здания Театра Камала создали новое культурное пространство в городе. При этом современная архитектура нового объекта переосмыслила характерные черты старого здания, выполненного в стиле позднего советского модернизма. «Эта архитектурная историческая линия, архитектурная хронология рождает в себе мощную энергетику. Если мы что-то разделяем, то прерываем естественный ход истории, а создаваемый объект теряет силу и мощь. Наша цель была — в передаче силы прошлого будущему», — говорит японский архитектор Кенго Кума.
Анатолий Яковлевич Лившиц, президент Акустик Групп, кандидат технических наук.
— Каков был ваш вклад в реализацию этого значимого проекта? В чем была его сложность/уникальность для вашей компании?
— Компания Акустик Групп в реализации проектирования и строительства Театра им. Г. Камала принимала одно из важнейших участий. Дело в том, что итогом строительства любого зрелищного, тем более театрального, здания является в конце концов обеспечение двух главных составляющих качества восприятия происходящего на сцене зрителем (слушателем) — это видимость и слышимость. Для музыкальных залов на первое место очевидно выходит слышимость. Для театральных и видимость, и слышимость равнозначны, за исключением театров мимики и жеста. Театр им. Г. Камала — нерядовой театр. Практически все постановки в нем проходят под музыку, и театр по жанровой направленности более близок к национальному мюзиклу и оперетте. Поэтому обеспечение условий слышимости во всех четырех залах во всех акустических режимах (со звукоусилением и без него) было важнейшей задачей всей стройки.
Акустик Групп благодаря четвертьвековому опыту работы над подобными проектами пришло к очевидному выводу: если в построенном зале не будет хорошей акустики, то какими бы прекрасными ни были фасады и интерьеры, какие бы современные инженерные системы ни были установлены в здании, сама постройка теряет свою ценность и превращается в противоположность своему замыслу: зритель и сцена будут разделены звуковым барьером. И наоборот: если в залах — прекрасная акустика, то актеры и зрители будут в эйфории от происходящего на сцене, а на решения других вопросов будут найдены время и деньги.
— Насколько опыт участия в реализации этого проекта полезен для вас? Сможете ли вы использовать его на иных объектах?
— До работы над Театром им. Г. Камала Акустик Групп имел большой опыт реализации знаковых для России концертно-театральных объектов. Но нет ни одного одинакового проекта, поэтому мы приобрели уникальный опыт. Это и гигантский объем работ — а мы решали не только вопросы акустики залов, но и вопросы обеспечения звуко- и виброизоляции в здании, — это опыт спринтерского проектирования «с колес», когда безошибочные решения нужно было принимать мгновенно, чтобы не останавливалась стройка, это опыт общения с японскими архитекторами, который дал понимание уровня культуры их подхода к вопросам акустики, это сближение с бюро «Ваухаус». Последнее очень ценно, так как мы теперь хорошо знаем, что вместе можем решить самые сложные архитектурно-акустические задачи.
Достижение значительных конкурентных преимуществ российского транспорта по сравнению с другими странами на каждом из этапов логистики - задача государства, государственных банков, частных инвесторов и бизнеса, сообщил старший вице-президент ВТБ Дмитрий Средин, руководитель департамента по работе с клиентами рыночных отраслей, в ходе Петербургского международного экономического форума. Он перечислил меры, которые, по оценке ВТБ, могли бы стимулировать развитие транспорта.
Распространить практику концессий по созданию высокоскоростных магистралей и приобретению для данных целей подвижного состава из внебюджетных источников на другие направления. Например, на создание путевой техники, необходимой для реализации «Программы поэтапного вывода путевого комплекса ОАО «РЖД» на нормативный уровень до 2035 года», которая предусматривает объем инвестиций в объеме более 7,5 трлн руб.
Поддержать экспортный спрос на отечественные технологии. Новые технологии и производства на начальном этапе требуют масштаба выпуска и реализации для достижения окупаемости. Потребности внутри страны не всегда способны обеспечить необходимый спрос, а выход на экспорт сопряжен с высокой конкуренцией, к которой новый производитель чаще всего не готов. Для решения этой задачи ВТБ предлагает заключение долгосрочных офсетных контрактов, которые обеспечат производителям минимально гарантированный спрос, а также возможное субсидирование экспорта, чтобы стимулировать масштабирование новых технологий.
Снижение рисков промышленных ГЧП. Необходимо определиться с целями технологического суверенитета в транспортном машиностроении и поддерживать инициаторов. Это можно сделать с помощью инструментов снижения технологических рисков и предоставления финансирования по конкурентным ставкам. Примером успешных решений в этой области могут стать промышленные концессии или иные формы ГЧП. Один из вариантов закрытия рисков промышленных ГЧП - участие института развития ВЭБ.РФ, в том числе с привлечением Фонда содействия инноваций и Фонда развития промышленности.
«Для того, чтобы отрасль достигла технологического суверенитета, по оценкам экспертов, требуется около 5 трлн рублей. В 2023 году, по разным оценкам, было инвестировано 250–300 млрд рублей. В прошлом году эта сумма удвоилась, но всё равно остаётся недостаточной. Наши коллеги говорят о необходимости вывода новых моделей автомобилей, новых моделей подвижных составов, новых «Ласточек», которые будут ездить со скоростью 400 км/ч, а может и 500. Это всё требует колоссальных инвестиций. Например, чтобы ввести в производство одну новую модель автомобиля, даже обновлённую, компании вроде General Motors необходимо от 1 млрд долларов США. И это — на одну модель, на одном заводе. Мы, со стороны банков, продолжим обеспечивать долгосрочные кредитные ресурсы и платёжную инфраструктуру, в том числе международную, для поддержки экспортных и импортных потоков. Уже 50% международных расчётов осуществляются в рублях — это колоссальный шаг, который страна сделала за последние три года», - сказал Дмитрий Средин в ходе выступления на ПМЭФ.
Сегодня в России насчитывается порядка 550 млн кв. м промышленных площадей, из которых примерно 40% имеют критический износ по срокам эксплуатации. Чтобы исправить ситуацию и перейти от сырьевой модели развития к промышленно-технологической к 2030 году, как говорится в указе президента о национальных целях, требуется порядка 10 трлн рублей государственных и частных инвестиций.
В последние годы новые объекты строились, но в недостаточно количестве. Ежегодный ввод промышленных площадей оценивается в 5 млн кв. м. Если продолжать работы в том же темпе, то полное обновление существующих мощностей случится не раньше, чем через 110 лет. «И это только для того, чтобы заменить старое. А чтобы развиваться опережающими темпами, ежегодно надо строить 20 млн кв. м промышленных площадей. Требуются инвестиции в объеме 10 трлн рублей, — приводит цифры расчетов председатель совета по финансово-промышленной и инвестиционной политике Торгово-промышленной палаты Владимир Гамза. — Переход к промышленно-технологической модели — это колоссальнейшая задача еще и по той причине, что сегодня промышленность находится в полусонном состоянии».
По мнению эксперта, промышленное развитие страны в необходимом объеме может быть обеспечено, если на строительство производственных объектов будет направляться сумма, превышающая 25% ВВП. Однако инвестиции последних лет не позволили приблизиться и к 20%. Для сравнения: в Китае показатель составляет 42%.
Небумажная господдержка
При этом практика показывает, что инвестиции могут прийти из сферы жилищного строительства. За последние пять лет власти Москвы заключили порядка 140 соглашений о возведении 6 млн кв. м нежилой недвижимости, в том числе 750 тыс. кв. м промышленных площадей. Объем привлеченных средств уже достиг отметки в 2,2 трлн рублей, из которых на производственные объекты приходятся 220 млрд рублей.
Заместитель директора по градостроительной политике и внешним связям ГК «Пионер» Денис Новиков вспоминает, что инициатива по запуску программы пришла от застройщиков, и мэрия ее поддержала, выпустив постановление № 1874: «В чем суть. В Москве — самые высокие платежи в части жилищного строительства. Это многомиллиардные суммы, которые застройщики жилья платят в бюджет, и их размер увеличивается каждый квартал. Более того, они привязаны к ценам на жилье и данным Росстата. В 2019 году девелоперы вышли с предложением, чтобы город давал льготу по земельным платежам, а эти деньги застройщики бы реинвестировали в строительство промышленной инфраструктуры и нежилых объектов».
Изначально речь шла только о бизнес-центрах. Город заинтересован в их создании, так как объекты концентрируют в себе большое количество высокооплачиваемых рабочих мест с повышенным НДФЛ, учитывается и высокий налог на имущество. Кроме того, правительство Москвы формирует субцентры, которые обеспечивают более сбалансированную застройку, чтобы решить проблему маятниковой миграции. В последующие годы программа была расширена и вобрала в себя промышленные объекты площадью не менее 2000 кв. м и видом разрешенного использования земельного участка «Производственная деятельность».
Чиновникам важно, чтобы объекты были построены в границах Москвы, но за пределами третьего транспортного кольца. Участвовать в программе может как застройщик жилья, так и иное юрлицо, но город настаивает на том, чтобы оба состояли в одной группе, имели одного учредителя и акционера с долей участия более 51%. Отклонение от заявленного функционала здания не допускается. Более того, Мосгосэкспертиза в обязательном порядке должна дать заключение о том, что проект соответствует всем требованиям госпрограммы. Устанавливаются жесткие сроки для реализации: производственное здание площадью менее 50 000 кв. м должно быть построено и запущено в работу не позднее, чем через три года, чтобы бюджет начал принимать налоговые поступления. И самое главное — девелоперы могут получить льготу по истечении пяти лет работы объекта.
Отдельная часть соглашения касается инвестиций. В документе фиксируется их минимальный объем, рассчитанный на основании коэффициента затрат, установленного городом. По данным на второй квартал 2025 года он составляет порядка 150 тыс. рублей на кв. м строящейся недвижимости. Ежегодно застройщики отчитываются о вложенных суммах, и нарушения караются существенными санкциями.
Промышленность нового формата
Москва предпочитает строить производственные площади в формате технопарков. Например, недавно началось возведение подобного объекта Московского института электромеханики и автоматики на севере столицы. Речь идет о комплексе общей площадью около 25 тыс. кв. м, который включает в себя шестиэтажный офисно-лабораторный корпус с инженерно-технологическими помещениями, испытательными и специализированным отделами, а также складом готовой продукции. В подземной части предусмотрен паркинг с блоком инженерных помещений.
Подобные многоэтажные форматы проектировщики задумывают и для четырех вновь присоединенных регионов. Директор «Стройпластдон» Роман Туренко рассказывает, что его проектная компания последние три года помогает восстанавливать школы и жилые дома, а с прошлого года к ним добавились индустриальные технопарки.
«Мы активно работаем в Луганске, создаем складские комплексы и промышленные объекты на территории местного мясокомбината. И там я наткнулся на здание, которое называют “пятиэтажным холодильником”. Объект был построен по проектам американских архитекторов», — обращает внимание Роман Туренко. — Напомню, что в первой половине ХХ века советская власть заключила соглашение с архитектурным бюро Альберта Кана. С 1930 по 1932 год в СССР переехали 27 инженеров и вместе с тысячами коллег из нашей страны за два года спроектировали 521 предприятие. Среди них — Горьковский автомобильный завод, Челябинский металлургический комбинат, Сталинградский тракторный завод и многие другие. Мы тоже предлагаем создавать индустриальные парки многоэтажными. Это позволит более рационально использовать возможности земельного участка, экономить на строительстве инженерных систем и коммуникаций, на ливневке и вписывать объекты в черту городов. На новых территориях это особенно актуально, потому что в каждом есть неосвоенные пятна промышленных предприятий, а также мощности, оставшиеся от шахтной промышленности: десятки МВт закопаны в землю. Кроме того, за счет избытков тепла от производства первого этажа мы можем отапливать второй ярус. Также можно собирать ливневую воду и направлять ее на озеленение территории».
Многоэтажное промышленное строительство развито в Китае. По этому пути пошел и технополис «Москва» в Подмосковье. Однако на новых территориях проектировщикам пока не удается воплотить замысел в жизнь: чиновники отказывают, так как уверены, что технопарки — это один этаж, металл, сэндвич-панели и большие площади асфальта.
Становление отечественного инжиниринга
Еще один важный вопрос касается отечественного инжиниринга. Президент Ассоциации «НОТЕХ» Алексей Никитин высказывает мнение, что практика приглашения специалистов из-за рубежа в последние 30 лет стала ударом для отечественных предприятий. «Сейчас мы практически ничего не можем строить своим инжинирингом. У нас есть некоторые компетенции, но в реальности это несильно большие и несильно опытные компании. И так произошло потому, что в девяностые, ”нулевые” и десятые годы практически вся российская коммерческая “промка” была построена иностранными компаниями. Зарубежные инвесторы приводили свой инжиниринг, вместе с которым приходило иностранное ПО. И нужно понимать: кто управляет стройкой, тот руководит и загрузкой предприятий. А загружали они своих. Началась СВО, и мы поняли, что у нас есть хоть какой-то шанс», — аргументирует эксперт, добавляя, что сегодня насчитывается порядка 40 отечественных инжиниринговых компаний.
Полностью сохранены компетенции в алюминиевой отрасли. «До сих пор существуют проектные институты, и там нет ни одного зарубежного специалиста. Например ВАМИ — институт, который занимается проектированием сложнейших предприятий полного цикла алюминия. В данный момент идет модернизация Красноярского алюминиевого завода, на завершающей стадии — работы в Тайшете и других регионах страны в части, касаемой глиноземного производства и электролиза, а мы знаем, что это один из сложнейших производственных циклов. Все это построено нашими строителями и запроектировано нашими проектировщиками», — подчеркивает заместитель председателя Алюминиевой ассоциации Евгений Васильев.
Не сдает позиций отечественный инжиниринг и в области строительства АЭС. «МСМ Инжиниринг» оказывает услуги атомным объектам на территории России, Египта и Турции. В последней сейчас идет одна из самых крупных и технологически сложных строек, в которой задействованы 30 тысяч человек. «Для нас это колоссальный опыт, — говорит генеральный директор “МСМ Инжиниринг” Владислав Топалов. — Самая главная проблема, с которой мы сталкиваемся, это цифровизация, а точнее — ее отсутствие. Мы вынуждены всех держать на площадке 24 часа в сутки. Было бы проще в Турцию отправить 20 звеньевых специалистов, а 50–60 человек остались бы в офисе в Москве или даже в регионах. Это сделало бы нашу цену ниже и ускорило процесс, но невозможно. У нас есть некоторые разработки в области автоматизации наших инжиниринговых процессов, но для внедрения их в строительство такого большого объекта нужно остановить все работы и обучить 30 тысяч человек».
Отметим, что задачи национальных целей отражаются и на работе государственных структур. Так, при Минстрое России недавно создан департамент промышленного развития. Впрочем, по мнению Ефима Басина, председателя Комитета по предпринимательству в сфере строительства Торгово-промышленной палаты, этого мало: в СССР внимание строительству производств уделяли 11 министерств.