ТПУ. Комплексный подъезд
Одно из направлений развития Петербургской агломерации — появление транспортно-пересадочных узлов (ТПУ). Локаций для них достаточно, в новом генеральном плане города их создание предусмотрено; есть несколько стихийно возникших ТПУ. Однако все ограничивается рассуждениями и архитектурными проектами — дальше этого дело не двигается.
Главная задача ТПУ — стать драйвером для развития окружающей территории, интегрировать удаленные районы в городскую инфраструктуру. О значении ТПУ для развития Петербургской агломерации и препятствиях в этом развитии говорили участники конференции «Значение строительства ТПУ (транспортно-пересадочных узлов) в экоустойчивом градостроительном развитии агломерации», организованной Советом по зеленому строительству при Санкт-Петербургском Союзе архитекторов под руководством генерального директора ООО «АМЦ-ПРОЕКТ» Сергея Цыцина, АО «НИПИИ “Ленметрогипротранс”», РИА «Архитектурные сезоны».
Специалисты отметили необходимость комплексного подхода к созданию ТПУ на всех этапах — от выбора места до периода эксплуатации, обозначили целый ряд попутно возникающих проблем, а также указали на тянущиеся годами обсуждения и предложили переходить от слов к делу.
Речь шла о ТПУ на территории Петербурга и ближних районов Ленинградской области, образующие вместе Петербургскую агломерацию. Алексей Косарев, начальник отдела стратегического планирования Комитета экономического развития и инвестиционной деятельности правительства Ленинградской области, отметил разбалансированность транспортного и градостроительного планирования на территории агломерации. Власти региона предпринимают попытки сдержать расползание массового строительства в зоне агломерации на границе Петербурга. Однако транспорт остается проблемой для жителей прилегающих к городу районов области.
Приоритет в областной стратегии развития отдается общественному транспорту. Даже разработана отдельная Стратегия действий Ленинградской области по развитию общественного транспорта.
Александр Баранов, генеральный директор компании «Лабград», также отмечает «уже сформированную проблему» транспортного сообщения и необходимость «сшивки города и агломерации», что позволит сократить время на дорогу. Однако, по его словам, город не ставит задачу создать ТПУ. Речь идет о рекомендациях.
«ТПУ — предложение, которое позволит перераспределить транспортные потоки, нагрузку на отдельные виды транспорта и сделать их более эффективными», — рассуждает Александр Баранов.
В то же время он подчеркивает: в Градкодексе понятие ТПУ — нормативное. В качестве примера выступает железнодорожная платформа Броневая с подземным переходом. Но ТПУ, по мнению Александра Баранова, — не только транспортная инфраструктура, но также элемент городского пространства, общественного пространства. Чтобы создать такой проект, необходимо изменить парадигму восприятия транспортной инфраструктуры как элемента городского пространства.
Александр Баранов также обратил внимание на практику формирования локальных ТПУ в России. Подобные проекты можно создавать без значительных капиталовложений. Масштаб ТПУ, по его мнению, может быть разным — от локальных до федерального значения.
Антон Финогенов, директор по развитию городской среды ДОМ.РФ, полагает, что Петербургу уже сейчас нужны не меньше дюжины ТПУ. И в предыдущих генпланах такие проекты были. «Последние лет двадцать слышу о развитии ТПУ в Петербурге. Планы сильно отстают от реализации», — отметил он.
Схема размещения и развития на расчетный срок реализации генерального плана и прогнозируемый период основных объектов капитального строительства транспортной инфраструктуры федерального, регионального и местного значений с выделением сооружений внешнего транспорта, городского транспорта, автомобильных дорог общего пользования (городской транспорт)
Проблемы в комплексе
Участники конференции сходятся во мнении: к созданию ТПУ должен быть комплексный подход. Но уже на этапе проектирования обнаруживается масса проблем, начиная от проблемы увязки проекта ТПУ с существующей застройкой.
Сергей Ветлугин, первый заместитель генерального директора АО «НИПИИ ”Ленметрогипротранс”», обозначил несколько специфических моментов. Все начинается с разработки обосновывающих документов. На этом этапе проводится анализ, выполняется проект планировки территории и т. д. Но затем выясняется, что на участке есть инженерные сети, которые монополисты не разрешают переносить. Например, такая ситуация сложилась при разработке участка для станции метро «Горный институт». А чтобы запустить уже построенную станцию «Театральная площадь», нужно выкупить здание, находящееся в частной собственности. Это не вписывается в экономику проекта, поэтому город получит транзитную станцию, которая будет работать на прогон, — войти или выйти пассажиры не смогут.
Второй специфический момент — расчеты, связанные с потоками транспорта и пассажиров.
Если предварительная работа уже сделана, начинаются согласования. И у каждого комитета — свои требования, которые иногда невозможно совместить. Есть разработанные концепции, которые не получается сдвинуть с места.
Если и этот этап пройден, начинается работа с Главгосэкспертизой, когда надо увязать в проекте вокзалы, железную дорогу, объекты внутри ТПУ. На этом этапе, подчеркивает Сергей Ветлугин, «любые пограничные вопросы могут превратиться в тупиковые».
«Проекты должны быть комплексными, под руководством единого заказчика — отдельные проекты будут десятилетиями притираться друг к другу», — убежден он.
Дмитрий Бойцов, главный архитектор АО «НИПИИ ”Ленметрогипротранс”», прямо указывает на необходимость единой координирующей структуры, приводя в пример Москву, где увязка проектов происходит на уровне вице-мэров. В столице, по его сведениям, построены десятки ТПУ, при строительстве задействованы большие участки, привлекаются частные инвесторы для строительства коммерческих площадей. «Для реализации проектов должно быть административное курирование на уровне вице-губернаторов, потом должны быть конкурсы. И в рамках ТЭО в конкурсной документации надо ответить на вопросы по выносу сетей, усилению зданий и прочее», — полагает Дмитрий Бойцов.
Координация, по его словам, необходима, поскольку в условиях плотной городской застройки нужна интеграция на всех уровнях, включая подземный. «Сталкиваемся с перечнем проблем – усиление зданий, мониторинг, переход на временное движение транспорта… Если все пошагово делать — каждый раз весь перечень, в разы дороже получается», — пояснил Дмитрий Бойцов.
Помимо этого, отмечает он, остается открытым вопрос сроков: строительство ТПУ необходимо синхронизировать со строительством транспортных артерий — ТПУ нельзя рассматривать отдельно.
Упоминания о подземном строительстве звучало на конференции неоднократно. Чаще всего упоминалась площадь Восстания, в подземной части которой завяз не один проект.
Алексей Шашкин, генеральный директор компании «Геореконструкция», подтвердил: монополисты, владеющие сетями, строить не дают. По его словам, согласовывая проекты, монополисты требуют оставить три метра им.
Алексей Шашкин убежден: для развития подземного строительства надо все сети упаковать в проходные коллекторы. «Никаких сложностей, чтобы сделать проходные коллекторы, нет. А тогда и можно развивать подземное пространство. Не строить под землей для Петербурга расточительно», — говорит он.
Илья Филимонов, главный архитектор бюро Intercolumnium, предлагает рассмотреть варианты, когда можно не только уходить под землю, но в новых районах подняться на верхние уровни. Это не менее сложный вариант, поскольку есть разные собственники. У архитекторов был опыт частных заказов на ТПУ, но сложные увязки с разными собственниками не позволили реализовать проекты. «Для комплексной работы необходим единый заказчик, который бы состыковал все профильные ведомства и частного заказчика», — подчеркнул он.
Одна из инициатив властей Ленобласти вызвала нечто вроде локальной бури. Алексей Косарев привел пример комплексного планирования: внесены изменения в градостроительные документы в логике ТОР (территория опережающего развития) — сокращение числа парковочных мест в жилых комплексах.
При сохранении существующего движения, в том числе по железной дороге — восемь тысяч пассажиров в день, решено сократить обеспеченность парковочными местами для новых ЖК: в зоне железной дороги в радиусе 1 км — на 15%, в зоне ТПУ — на 20%, автотрасс в радиусе 400 метров — на 10%. Документ появился 15 августа 2024 года.
По оценке Алексея Косарева, документ, скорее, запретительный.
Из зала посыпались вопросы и реплики.
— А что люди об этом думают?
— Мало автодорог, автобусов…
— Не хватает общественного транспорта, чтобы сократить частный.
— Сдача транспортных объектов отстает, транспортных узлов практически нет…
— Это ужасно!
Алексей Косарев возразил: «Надо сначала найти локации, где эти нормы можно применить. Пока таких локаций мы не видим».
Александр Баранов поддержал: «Сокращение парковочных мест — мотивирующий инструмент, чтобы девелоперы развивали не только жилую функцию».
Еще одна проблема касается всех регионов, кроме Москвы. ТПУ — дорогостоящий объект. Но в регионах нет инвесторов — нужно бюджетное финансирование. «История с переездом административной функции в ТПУ ложится на плечи региональных бюджетов. Переезд — драйвер, но бюджеты ограничены. Проекты вне Москвы появляются крайне редко», — констатирует Антон Финогенов.
По его словам, вне Москвы не найдены механизмы, которые бы позволили ускорить появление ТПУ и на их базе — общественно-деловых центров. Сейчас процесс начинает сдвигаться с мертвой точки: в двухстах городах разрабатываются мастер-планы. Однако Петербург не входит в это число.
«Исключительно коммерческий путь не работает в регионах, нужны стимулирующие меры», — убежден Антон Финогенов.
Он утверждает: никаких мер поддержки коммерческой инфраструктуры в Петербурге никогда не было. Последние инвестиции были в территорию Пулково-3, где последний объект введен уже пять лет назад. Частный бизнес самостоятельно развивается вдоль Кольцевой автодороги.
По его мнению, надо расширять инфраструктурное меню, нужны налоговые или иные меры поддержки, ГЧП. «Я бы предложил начать дискуссию про инструменты — что нужно, чтобы девелоперы, которые вкладывают миллиарды в строительство жилья, вложились в другие проекты», — говорит Антон Финогенов.
Реальные ТПУ
Несмотря на сложности в создании ТПУ, они все же есть в Петербурге, говорят эксперты.
Андрей Хилинский, врио первого заместителя председателя КГА, отметил: «Мы уже выявили несколько узлов — “Беговая” на Яхтенной в их числе. Мы по максимуму увязали развитие железной дороги и метро, чтобы обеспечить бесшовную связь пассажиропотока».
Транспортный узел создается на базе станции метро «Купчино». Есть немало частных проектов. На базе Финляндского вокзала, где инвестор пытался создать ГЧП; ТПУ «Парнас» с автовокзалом, общественно-деловыми функциями; ТПУ в районе «Лахта Центра» «Лахтинский поток» — автовокзал, метро, железная дорога; на базе станции «Проспект Большевиков».
По мнению Александра Баранова, в городе есть неорганизованные ТПУ — как группа сконцентрированных объектов инфраструктуры с локальными элементами общественных пространств. Это «Старая Деревня», Ручьи, уже реализованный проект в Зеленогорске. «Площадь Восстания» можно считать ТПУ, равно как Балтийский, Ладожский вокзалы, Пулково. «Там нет торговых центров или бизнес-центров, но есть удобство пересадки», — констатировал он.
Илья Филимонов резюмировал: «Существующие несформированные и дискретно развивающиеся транспортные узлы создают узкие места в городской инфраструктуре, что приводит к транспортным проблемам и снижению качества жизни».
По его словам, проектирование ТПУ как многофункциональных пространств, объединяющих транспортные функции с коммерцией, офисами и общественными пространствами, имеет положительное влияние на формирование полифункциональной структуры города и уменьшение суточной миграции, способствуют созданию архитектурных объектов, улучшающих архитектурную среду и культурную идентичность. А необходимость проектировать ТПУ с учетом зеленых технологий имеет долгосрочный эффект для городской экономики.
«ТПУ в агломерации должны рассматриваться как общая ответственность нескольких регионов, что требует гармонизации подходов и планирования для обеспечения единой транспортной стратегии, учитывая потребность всех вовлеченных территорий. Для совершенствования концепции совместного развития необходимо создание специализированного межрегионального развития, что позволит координировать инициативы по улучшению ТПУ и обеспечению системного подхода к развитию. Такой орган может содействовать совместным проектам и финансированию. Развитие транспортно-коммунальных узлов в Петербургской агломерации требует комплексного подхода, сочетающего архитектурные, градостроительные и экологические принципы. Это не только улучшит транспортные потоки, но и добавит ценности к городской среде, создавая удобные и комфортные пространства для жителей и гостей города», — заключил Илья Филимонов.
Городские агломерации — не просто скопление потребителей, но локомотив для развития инфраструктуры и экономики соседних регионов и всей страны. Министерство экономического развития РФ надеется, что в 2023 году к 22 существующим агломерациям добавятся еще семь. Но пока подобные скопления возникают скорее стихийно, чем по плану: процесс сдерживает низкая эффективность территориального планирования, использования бюджетных средств и проч.
О вкладе агломераций в экономику и наборе инструментов, которые позволяют усилить экономический эффект, рассуждали участники сессии «Агломерации: точка роста в эпоху турбулентности» в ходе ПМЭФ-2023.
Статистика + экономика
Фонд «Центр стратегических разработок» провел исследование, по итогам которого выяснил: в России есть 22 агломерации с населением более 1 млн человек. Всего в российских агломерациях проживают 59 млн человек. В некоторых численность людей растет, в других — сокращается.
Агломерации привлекают половину всех инвестиций в стране и обеспечивают 53% экономики.
Основная масса агломераций сосредоточена в центре страны. Разумеется, самая большая — Московская. Это крупнейший рынок сбыта — 23% потребления от всех домашних хозяйств, хорошо развитая инфраструктура, крупный научный центр.
В Московской агломерации проживают более 20 млн человек. Другие образования заметно меньше, и сравнивать их между собой неправильно, полагает Владимир Ефимов, заместитель мэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам экономической политики и имущественно-земельных отношений. Эффект масштаба, по его словам, позволяет увеличить производительность труда. В столичной агломерации она в два раза выше, чем по стране. Например, поезд в метро перевозит в Москве ежедневно 1,5 тыс. человек, в любом другом регионе — меньше. Т. е. производительность получается меньше.
Самое главное, подчеркнул Владимир Ефимов, транспортная связанность и скорость перемещения внутри агломерации, что экономит время, невозобновляемый ресурс. По его словам, построенные и строящиеся транспортные артерии связывают разные точки Москвы и позволяют ускорить экономический оборот.
О необходимости транспортных связей говорил и Алексей Текслер, губернатор Челябинской области. В регионе есть и формируется несколько агломераций — в соответствии с концепцией. Транспорт — это первый вектор развития. Второй приоритет — концепция 20-минутного города: жилье, культура, спорт, здравоохранение, работа должны находиться в 20-минутной доступности. Алексей Текслер подчеркнул: по каждому муниципалитету есть программа развития.
В том числе формируется агломерация Челябинск — Екатеринбург, притом что расстояние между городами составляет 180 км. По словам Алексея Текслера, аналогов в стране нет. «Мы видим в агломерациях драйвер развития», — резюмировал он.
Способы и методы
Власти заинтересованы в создании агломераций. Как заявил Дмитрий Вахруков, заместитель министра экономического развития РФ, эта тема давно в повестке министерства. Однако пока, по его словам, «больше обсуждаем, чем делаем, потому что все развиваются самостоятельно».
Но темпы развития агломераций в регионах отстают от темпов двух столиц. Причин много. По словам Дмитрия Вахрукова, это дефицит земельных и трудовых ресурсов, недостаток инфраструктуры в регионах, транспортные проблемы, в некоторых агломерациях — сокращение населения. Кроме того, в отличие от столичных образований практика муниципальных взаимодействий работает слабо: почти нет случаев, когда муниципалитеты объединяются для совместных проектов. Планы муниципалов не синхронизированы: кто-то строит дорогу, которая не имеет продолжения в соседней локации. Кто-то опережающими темпами наращивает жилищное строительство, не обеспечивая рабочих мест.
Развитие регионов сдерживает эффективность территориального планирования, эффективность использования бюджетных ресурсов.
Поэтому власти начали проекты — долгосрочные программы развития агломераций. В этом году ожидается появление семи новых образований, в том числе в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде. Задача — вывести темпы экономического роста на уровень выше среднего по стране. Для этого формируются экономические модели — набор мероприятий, которые нужны для развития региона. В числе инструментов — инфраструктурные кредиты, реструктуризация ранее выданных займов.
Наталья Трунова, аудитор Счетной палаты РФ, сомневается в бездействии властей. Она полагает, что правительство в достаточной мере поддерживает формирование агломераций. Это, например, крупные проекты, связанные с инновационным развитием. Это вложение огромных средств в строительство жилья и развитие городской среды. Это инфраструктура и качественные дороги — проблема, над которой Минтранс работает с 2018 года. И т. д. «Колоссальный комплекс инструментария», — резюмировала Наталья Трунова.
Агломерации, отметил Дмитрий Вахруков, становятся точками притяжения человеческих ресурсов. Хотя бы из-за более высокой зарплаты. Поэтому, формируя агломерации, надо действовать аккуратно, «чтобы агломерации не высосали весь ресурс из других территорий», подчеркнул Дмитрий Вахруков.
В тени агломераций
Агломерации действительно становятся точками притяжения — нынче на заработки едут не на Север, а в Москву. Но, по словам Павла Смелова, заместителя генерального директора фонда «Центр стратегических разработок», все экономики всех субъектов так или иначе связаны.
Сегодня в Москве образовался огромный рынок труда, где работают 875 тыс. человек, не проживая в столичной агломерации — они приезжают из соседних регионов.
«Рост выпуска продукции на 1 рубль в Москве стимулирует выпуск на 20 коп. в регионе, который связан со столицей», — отметил Павел Смелов.
Павел Малков, губернатор Рязанской области, подтвердил: люди уезжают в поисках высокооплачиваемой работы. А по соседству Москва — огромный рынок сбыта при коротком плече доставки. «Агломерация — это вызов», — подчеркнул Павел Малков.
Региональным властям приходится думать, как удержать людей. «Сейчас идет работа по созданию новых рабочих мест, создаются общественные пространства… чтобы люди не уезжали», — добавил Павел Малков.
По его словам, риск здесь один — неготовность работать по новым правилам.
«Российское могущество прирастать будет Сибирью…»
Участники дискуссии единодушны: агломерации — эффективны в экономическом плане, необходимо их развивать для поступательного движения экономики страны.
По мнению Владимира Ефимова, «административно никого ни с кем объединять не надо, надо дороги строить».
Он полагает, что надо искать точки роста в агломерациях, которые стагнируют. При этом указывает: регионам, у которых много муниципальных образований, сложнее сформировать агломерацию. Но агломерации, убежден Владимир Ефимов, надо развивать по всей стране.
Агломерации в России очень разные, указала Наталья Трунова. Не везде растет численность населения. Не в каждой есть экономический рост — он рост в наиболее активных, а где-то стагнация.
Идет перестройка секторов экономики — нужен масштаб, нужна кооперация сначала для создания транспортных связей, для организации новых производств.
По словам Натальи Труновой, соседний Китай уже перешел к новой фазе — начал выстраивать мегарегионы: 11 городов с населением от 5 млн человек, а в России только Московская агломерация более-менее соответствует подобным масштабам. Поэтому, отметила Наталья Трунова, очень важно развивать такие агломерации, как Екатеринбург — Челябинск.
По ее словам, постепенно компании начинают перемещаться в Сибирь. В том числе потому, что некоторые города уже готовы стать частью агломерации.
Доля энергетики из возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в России пока мала и растет медленно. Наращивать ее надо, но при этом отечественные компании до последнего времени работали на импортном оборудовании и цена энергии из возобновляемых источников достаточно велика. Участники рынка поставлены перед выбором: технологический суверенитет страны или низкая цена энергии.
Проблему выбора обсудили участники сессии «Возобновляемая энергетика: низкие цены на электроэнергию или технологический суверенитет?», прошедшей в рамках Петербургского международного экономического форума. Они пришли к выводу: нужен баланс между ценой и суверенитетом.
Малые мощности
В 2022 году доля ветровой (ВЭС) и солнечной энергии (СЭС) составила в России 19% от мирового производства. По данным Ассоциации развития возобновляемой энергетики (АРВЭ), в 2022 году самая большая доля СЭС и ВЭС в совокупном объеме выработки электрической энергии зафиксирована в странах Европы. Но наибольший совокупный объем мощности СЭС и ВЭС по итогам года зафиксирован в Китае — 759,0 ГВт. Китай считается бесспорным лидером, который, кроме прочего, придумывает новые технологии для солнечной и ветровой энергетики. Например, солнечные батареи из гибкого кремния. Китай выступает основным поставщиком технологий.
По данным Федеральной антимонопольной службы, на 1 января 2023 года в стране действовали 186 объектов ВИЭ. По подсчетам АРВЭ, доля генерации составляет всего 1% в общем объеме. По словам Алексея Жихарева, директора АРВЭ, господдержка этого сегмента «очень умеренная», игроков на рынке мало — в основном это молодые компании, которые базировались на трансфере западных технологий.
Двигатель прогресса
Чтобы снизить затраты на электроэнергию, которую генерируют ВИЭ, необходимо удешевить оборудование. Это также поможет России конкурировать на мировом рынке.
«Модернизировать европейские технологии, потом выйти с ними на рынок не получится — нужна глубокая модернизация. Можно ли выиграть войну чужими танками, которых у нас нет?» — рассуждает Валерий Селезнев, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по энергетике.
Михаил Хардиков, руководитель энергетического бизнеса En+ Group, генеральный директор АО «ЕвроСибЭнерго», удивляется: «Был же технологический суверенитет до СВО. А теперь нет — это что за локализация была?»
По его мнению, с оборудованием для ГЭС, а это тоже источники возобновляемой энергии, проблем нет, оно все производится в России, причем разными компаниями. А вот уровень локализации по ВИЭ «надо посмотреть».
С 2007 года, отметил Михаил Хардиков, компания «ЕвроСибЭнерго» много оборудования закупала в Китае. На тендерах китайские компании конкурировали с российскими и европейскими (за исключением последнего времени) и выигрывали.
Он полагает: «Нужно выбирать — что хотим свое и до какой степени».
Виталий Королев, заместитель руководителя, Федеральная антимонопольная служба (ФАС России), согласен: «Надо снижать капитальные затраты».
По его словам, наработки технологий есть в Росатоме, например. Планируется проект по поликремнию, реализация которого позволит не зависеть от китайских поставщиков, «которые очень подняли цены».
Кроме того, компания «Юнигрин Энерджи» в 2023 году запустит завод по производству оборудования для солнечной энергетики в Калининграде. Это будет предприятие полного цикла, рассказал Олег Шуткин, заместитель генерального директора ООО «Юнигрин Энерджи»: кремниевая пластина, ячейка и модуль.
Сейчас тема возобновляемой энергетики появилась в новых регионах — в странах Латинской Америки, Африки, и Олег Шуткин полагает, что новые страны будут заинтересованы в российской продукции.
«Чтобы мы могли конкурировать, надо говорить о более серьезных инвестициях в НИОКР. Ключевое слово — технология, а не каждый винтик», — заявил Алексей Жихарев.
Он также полагает важным не зависеть от одного поставщика, если мы хотим создать уверенно развивающуюся отрасль с ориентацией на экспорт с паритетной ценой.
Или-или
Выбор между низкой ценой на электроэнергию и технологическим суверенитетом зависит от позиции той или иной компании — потребитель она или производитель. Компания «Н2 Чистая энергетика» выступает в двух ипостасях. Однако Алексей Каплун, генеральный директор, ООО «Н2 Чистая энергетика», утверждает: «Для нас низкие цены важнее».
При этом для потребителя не важно, откуда именно он получит энергию: важнее цена. Потому что, констатирует Алексей Каплун, «цены давно не низкие».
По мнению Олега Шуткина, для стабилизации цен на отечественное оборудование можно масштабировать бизнес. По крайней мере, «Юнигрин Энерджи» так и поступает. «Мы масштабируем производство, чтобы быть конкурентными», — заявил он.
В то же время некоторые эксперты полагают, что необходимости выбирать нет. По словам Виталия Королева, потребители отстаивают право на доступную энергию, и цены надо снижать. Но можно параллельно снижать затраты и наращивать технологический суверенитет. «Механизмы есть. Нужно их скомпоновать и правильно использовать», — заявил Королев.
Эксперты называют ВИЭ перспективным направлением. «Есть спрос на низкоуглеродную энергию. Углеродная повестка есть и будет», — говорит Михаил Хардиков.
Но в то же время напоминает: ВИЭ — не только солнце и ветер, но и ГЭС.
«Надо определять не долю ВИЭ, а роль», — убежден Валерий Селезнев.
По его словам, нужен крупный — государственный— игрок в этом сегменте рынка. А пока нет ни такого игрока, ни внятного законодательства, ни политической воли, ни ясной перспективы хотя бы до 2030 года.
