Развитие инфраструктуры: тренд на укрупнение
В выступлениях делегатов ПМЭФ-2024 на тему развития инфраструктуры отчетливо проявился тренд на укрупнение. Увеличиваются масштабы проектов, растет численность персонала строительных компаний и даже расширяется само понятие инфраструктуры.
«Не просто стройка. Развитие инфраструктуры как драйвер экономического роста» — так называлась конференция, посвященная инфраструктурным проектам. Мероприятие было весьма статусным — с участием представителей федеральной и региональных властей, а также ведущих экспертов в области реализации строительных проектов и их финансирования.
Что такое инфраструктура и кто главный инвестор
Тон мероприятию задал заместитель председателя правительства РФ Марат Хуснуллин:
— По поручению президента России сейчас собирается новый национальный проект «Инфраструктура для жизни». И хотел бы сразу уточнить, что туда входит. Жилье — это инфраструктура или нет? Инфраструктура. У нас больше половины всей недвижимости в стране — жилая. От того, какую мы создадим инфраструктуру по жилью, будет зависеть, как будет построен транспорт, как будет работать коммунальная инфраструктура.
Вице-премьер отметил важность вложений в инфраструктуру, поскольку на одно рабочее место строителя приходится до девяти в смежных отраслях. Он назвал главным инвестором население, которое вкладывает в жилье ежегодно 7–8 трлн рублей, и обозначил основные направления развития инфраструктуры.
— Из транспортных объектов у нас, конечно, серьезные вызовы — это изменение транспортно-логистических маршрутов «Запад-Восток», железная дорога «Восточный полигон». Это стратегическое движение в Азию. Очень важный элемент — вложение в коммунальную инфраструктуру. И мы по поручению президента России готовим сейчас большую программу в объеме порядка 4,5 трлн на ближайшие пять-шесть лет.
«Золотой гвоздь» М-11
Одним из важнейших направлений развития инфраструктуры стало строительство высокоскоростных автомобильных дорог. По словам председателя комитета Госдумы РФ по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Сергея Гаврилова, инвестиции в дорожное строительство растут на 5,5% в год.
На сегодняшний день построены автострады М1 «Беларусь», М3 «Украина», М4 «Дон», М11 «Нева», М12 «Восток», ЦКАД. Все они находятся в доверительном управлении ГК «Автодор». Говоря про эти дороги и регионы, через которые они проходят, председатель правления компании Вячеслав Петушенко заметил:
— Дорог-то немного, всего пять тысяч километров, а это 49% населения и 60% промышленного потенциала страны.
Глава «Автодора» анонсировал завершение реализации проекта М11 «Нева» 17 июля, когда будет закончено строительство транспортного обхода Твери.
— Это будет «золотой гвоздь» в реализованные проекты М11, М12 и ЦКАД общей протяженностью 1520 км, — произнес он и рассказал о старинной традиции мостостроителей вбивать на счастье золотой, серебряный гвоздь либо заклепку.
Крупнейший инфраструктурный проект СССР — снова в деле
XXVII ПМЭФ пришелся на год 50-летия самого крупного инфраструктурного проекта Советского Союза — Байкало-Амурской магистрали (БАМ). Эта железная дорога общей длиной 4300 км протянулась от станции Тайшет (Красноярский край) до ст. Советская Гавань-Сортировочная (Хабаровский край). Старшее поколение помнит XVII Всесоюзный съезд комсомола в 1974 году, на котором БАМ была объявлена ударной комсомольской стройкой, и на нее тут же отправились первые строительные бригады, сформированные прямо на съезде.
Не все, правда, знают, что эту «магистраль века» начали прокладывать еще в 30-е годы прошлого века во исполнение секретного постановления Совета народных комиссаров СССР № 1020/с от 10.11.1932 г. По разным причинам строительство прерывали, а в 1974 году стартовал основной этап реализации проекта, который продлился до 1989 года, когда магистраль сдали в эксплуатацию в объеме первого пускового комплекса. Окончательную точку поставили лишь в 2003 году завершением прокладки самого длинного в России Северомуйского тоннеля (15 км 343 м). Сегодня эта одна из крупнейших в мире железных дорог стала частью более крупного инфраструктурного проекта под названием «Восточный полигон», который включает модернизацию всей Байкало-Амурской магистрали и части Транссибирской — от Тайшета (где она пересекается с БАМом) до Владивостока.
Проект осуществляется с 2013 года. На данный момент в результате мероприятий по строительству новых и реконструкции существующих объектов железнодорожной инфраструктуры провозная способность «Восточного полигона» возросла с 97,8 до 173 млн тонн. В нынешнем году эта цифра должна дойти до 180 млн тонн, а в 2033-м — до 270 млн тонн. Провозная способность БАМа с начала модернизации увеличилась с 14,4 млн тонн в 2012 году до 41,6 млн тонн в 2024-м.
За время модернизации «Восточного полигона» построено более трех тысяч и реконструировано более пяти тысяч километров железнодорожных линий, возведено и реконструировано более 150 искусственных сооружений, а также более 90 ж/д станций.
Проект разделен на три этапа. Объем инвестиций на первом составил, по данным РЖД, 520,5 млрд рублей, на втором (реализуется с 2018 года) — 1,1 трлн рублей. В этом году РЖД приступили к третьему этапу с предполагаемым объемом инвестиций 3,7 трлн рублей и завершением в 2032 году.
— Для нас БАМ сегодня — это та же стройка века, — подчеркнул заместитель генерального директора ОАО «РЖД» Андрей Макаров. — Если сложить стоимость всех трех этапов модернизации «Восточного полигона» с учетом проектов, которые уже прошли экспертизу, и прогнозов по третьему этапу, то общая сумма составит больше 5 трлн рублей капитальных вложений в железнодорожную инфраструктуру и энергетику. Фактически почти в два раза больше, чем историческая бамовская стройка, занявшая 15 лет: с 1974 по 1989 год.
Таким образом, легендарная Байкало-Амурская магистраль 50 лет спустя оставляет за собой статус крупнейшего в стране инфраструктурного проекта.
Большому проекту — большой исполнитель
Укрупняются не только масштабы инфраструктурных проектов, но и их исполнители. В ноябре прошлого года было завершено создание крупнейшего в стране инфраструктурного холдинга «Нацпроектстрой», в состав которого сейчас входят более 100 компаний, включая такие известные, как «Группа 1520», «Ленгипротранс», «Мостострой-11», «Мостоотряд-47».
— Крупные проекты должны реализовывать крупные компании, — полагает генеральный директор холдинга Алексей Крапивин. — Такова мировая практика. В Европе и во всем мире так. Мы очень хотим быть большими и надежными партнерами для нашего государства.
По его словам, холдинг включает три дивизиона: «Железные дороги», «Дороги и мосты», «Энергетика и порты». Численность персонала на сегодня уже превысила 90 тысяч человек. Это больше, чем, например, в «Газпром нефти». По количеству работников строительные компании выходят на уровень нефтегазовых гигантов, о которых, кстати, тоже шла речь на конференциях ПМЭФ-2024, посвященных строительным вопросам.
Нефтяники и газовики перекупают кадры у строителей
Обсуждение вопросов развития инфраструктуры не обошлось без разговора о кадровой проблеме — одной из важнейших в нашей экономике на сегодняшний день. В сфере строительства она сегодня «обогатилась» еще одним фактором, влияющим на общую ситуацию.
По словам Андрея Макарова, с учетом дефицита рабочих рук сейчас фактически происходит перекупка квалифицированных кадров, особенно водителей-механизаторов тяжелой техники.
— Ни для кого не секрет, что сегодня коллеги-энергетики, газовики, нефтяники с чуть меньшими ограничениями, с точки зрения ценообразования, имеют возможность за счет своих смет фактически перекупать у нас рабочих. Мы, безусловно, с этим сейчас боремся, — рассказывает он.
Рядом с кадровыми вопросами всегда ходят финансовые, о которых тоже было сказано немало.
Деньги во времени стоят денег
Марат Хуснуллин подчеркивал, что к финансированию инфраструктурных проектов нужно по максимуму привлекать внебюджетные средства. С ним согласен первый заместитель председателя правления ПАО «Сбербанк России» Александр Ведяхин.
— Мы видим, что доля расходов бюджетов на инфраструктурные проекты в ВВП сокращается. В 2019 году она была 1,9; в 2023-м — 1,7. Что делать? Инфраструктуру-то строить надо. Где взять деньги?
Разумным выходом из положения Александр Ведяхин считает государственно-частное партнерство (ГЧП), основная идея которого, по его словам, состоит в том, что частная сторона предоставляет компетенции, кредитные институты приносят деньги, а государство закрывает риски.
В качестве примера схемы, где государство не является главным финансирующим агентом, он привел первый этап строительства высокоскоростной магистрали (ВСМ) Москва — Санкт-Петербург.
— 330 миллиардов рублей акционерного капитала дает компания-концессионер, которую учредили шесть регионов, Негосударственный пенсионный фонд (НПФ) и другие участники. Еще 300 миллиардов дает Фонд национального благосостояния, 450 — пенсионные фонды и более триллиона рублей с учетом финансирования подвижного состава — банки.
Он также заострил внимание на своевременности выделения финансовых средств.
— Если мы ждем, пока появятся деньги, проекты дорожают. В итоге ожидание приводит к тому, что проект не реализуется либо реализуется в меньшем объеме. Экономически выгоднее финансировать проект своевременно, чем ждать. Потому что деньги во времени стоят денег.
Его поддержал Владимир Ефимов, заместитель мэра в правительстве Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства.
— На сегодняшний момент у нас адресно-инвестиционная программа составляет чуть больше триллиона рублей. Если мы ее своевременно не реализуем, то в следующем году она подорожает на инфляцию стройки, то есть плюс 60–80 миллиардов. Поэтому чем быстрее мы строим, тем, соответственно, проект получается дешевле и, самое главное, быстрее поступает в экономические обороты и начинает создавать добавленную стоимость.
Столичная инфраструктура
Москва стала бесспорным лидером в области реализации инфраструктурных проектов, трудно не признать ее успехи в этой области, которые видны невооруженным глазом.
— Помню времена, когда в Москве строились в год одна-две станции метро, а может быть, и меньше. Сейчас я спускаюсь в метро, смотрю на карту и вижу много незнакомых станций. От чего зависит скорость реализации проектов по развитию инфраструктуры: от желания, денег или чего-то еще? — задал вопрос модератор конференции, посвященной развитию инфраструктуры, Илья Доронов, управляющий директор телеканала РБК.
— От организации процесса и, соответственно, грамотной расстановки приоритетов, — ответил Владимир Ефимов. — Мы для себя ставим приоритетом долгосрочное планирование — на пять или даже стратегически на десять лет вперед, чтобы инвесторы понимали, в каком году, где и какая инфраструктура появится, и запускали вместе с нами реализацию своих проектов.
По его словам, за время строительства станции метро инвесторы успевают реализовать свои проекты, и с вводом новой станции в эксплуатацию вокруг нее уже существует необходимая современная инфраструктура.
Наряду с метрополитеном Владимир Ефимов привел в пример Московское центральное кольцо (МЦК) — маршрутную линию пассажирских электропоездов, частично интегрированную с метрополитеном по системе оплаты проезда и пересадкам.
— В свое время это была исключительно грузовая железная дорога, вокруг которой располагались грузовые дворы и старые промышленные предприятия, — рассказывает он. — После запуска МЦК на этой территории появилась совершенно новая комфортная городская среда. Причем производство не исчезло — было построено более 10 млн кв. метров новой промышленной и офисной недвижимости, создано более 560 тысяч рабочих мест.
Конечно, представителю столичной администрации не могли не задать вопрос о том, что Москве, наверное, проще — ведь у нее больше денег. Владимир Ефимов ответил, что Москве тяжелее, потому что у нее задач больше, а площадь строительства выше.
Российским городам пора переходить от генеральных планов к мастер-планам, которые содержат не только пространственное, но и экономическое планирование. Это позволит формировать комфортную городскую среду комплексно. А если вдруг не хватает средств на воплощение мастер-плана, можно воспользоваться инфраструктурными облигациями или привлечь бизнес.
Об этом шла речь на сессии «Повышение качества жизни в городах: инвестиции в городскую среду и инфраструктуру» в рамках Петербургского международного экономического форума.
В каждом населенном пункте есть генеральный план. Генпланы нередко корректируются. Например, в Петербурге поправки вносятся сотнями. При этом власти, как правило, идут на поводу у девелоперов, присмотревших интересную локацию, а запланированные объекты общественного назначения не строятся. «Девелопмент продавливает изменения в генпланы», — подчеркнул Сергей Пахомов, председатель Комитета Госдумы по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству.
По его словам, будущее за изменением в законодательстве, когда девелопер должен следовать за планом развития, а не наоборот. И скорее это будет мастер-план, который в числе прочего отвечает на вопрос, как территория будет зарабатывать.
Генплан уже сегодня не отвечает запросам, заявил Сергей Пахомов. По его мнению, надо задуматься, не заменить ли в качестве основного документа мастер-план — вместо генплана.
«У нас есть крупные города, где мастер-план можно вводить, отменяя генплан. Есть маленькие города, где это работает. Тогда это еще называлось концепцией развития. Будущее за мастер-планами», — уверен Сергей Пахомов.
Законодатели, по его словам, готовят соответствующий документ, ищут оптимальные решения. Свое слово еще не сказал экономический блок. Возможный вариант — интеграция мастер-плана, генплана и ПЗЗ. Нужны мастер-планы для муниципальных образований. «Мастер-план вводить в законодательное поле необходимо. Но, заковывая мастер-план в законодательство, не привести бы его к генплану. Привлекательность мастер-плана — его пластичность», — говорит Сергей Пахомов.
В обозримой перспективе, пообещал депутат, документ будет «докручен и запущен».
Однако на пути создания мастер-планов есть барьеры. Например, не хватает квалифицированных специалистов-градостроителей, которые могли бы заниматься планированием на муниципальном и региональном уровнях.
Но мастер-план мало разработать, надо еще воплотить его. По словам Виталия Мутко, генерального директора АО «ДОМ.РФ», есть мастер-планы в Саратовской области, в Амурской, но ничего не делается.
Он полагает, что после принятия мастер-плана надо давать застройщикам от ворот поворот, если их объект не соответствует ему: «Все объекты должны соответствовать мастер-плану. Не соответствует — уходи».
Аналогичной точки зрения придерживается Наталья Трунова, аудитор Счетной палаты РФ: «Планы никакие не должны меняться по 500 раз в год. Мэры должны отстаивать интересы общественности, а не отдельных девелоперов».
Нужны драйверы
Для формирования комфортной городской среды одного мастер-плана мало. Максим Егоров, глава Тамбовской области, полагает, что нужны «точки притяжения». В первую очередь это общественные пространства, вокруг которых преображаются территории, появляются новые функции. Так, в Зарайске центром притяжения стала водонапорная башня XIX века, в Сергиевом Посаде — улица с предприятиями общепита разного уровня в каждом доме, в Мичуринске, куда после реконструкции набережной потянулись туристы.
Кроме того, заявила Наталья Трунова, необходимо обратить внимание на инфраструктуру, в том числе инженерную: если генплан увязан с планами по инфраструктуре, все получится. «Инфраструктура — супераккумулятор для вложения населения», — говорит она.
Отдельная история — моногорода, где многое зависит от крупного работодателя. АО «Объединенная металлургическая компания» работает в таких городах и вкладывается в их развитие, чтобы повысить качество жизни, что становится основой для увеличения рождаемости. По мнению Натальи Ереминой, президента АО «Объединенная металлургическая компания», для небольших городов надо делать мастер-планы, в которых предусмотреть «все аспекты, начиная от роддома до набережных, культурной повестки круглый год, общения».
«Это огромный комплексный план. Нужно по инженерке, коммуналке — все предусмотреть. Но мастер-план для моногорода без работодателя не получится… На первом месте для работающих — стабильность», — заявила она.
По словам Натальи Ереминой, в моногородах с населением меньше 200 тыс. человек финансовые модели, например, в медицине, не работают. Но можно объединить в общий кластер несколько соседних районов.
«Мы вкладываем большие деньги в инфраструктуру. Как это экономически оценить? Никак. Для нас показатель — демография», — добавила Наталья Еремина.
Нужны деньги
Чтобы драйверы заработали, нужны деньги. Не все бюджеты могут потянуть даже организацию общественных пространств, не говоря о строительстве крупных общественных сооружений. Но есть кредиты. Максим Егоров полагает, что кредиты должны быть льготными.
Попутно возникает вопрос экономической эффективности использования бюджетных или привлеченных средств. По мнению Игоря Артамонова, губернатора Липецкой области, целый ряд городских проектов никогда не окупится. Для финансирования таких проектов необходимо прибегать к инфраструктурному меню, уверен он.
Главный инструмент — инфраструктурные облигации. Как сообщил Виталий Мутко, сейчас с применением облигаций реализуются 42 проекта в 22 российских субъектах. Это различные проекты — транспортные, коммунальные.
«80 млрд будет выбрано в этом году, до 1 трлн до 2030 года будет распределено», — уточнил Виталий Мутко.
По его словам, в прошлом году размещено облигаций на 660 млрд рублей. «У нас 15 тыс. потенциальных инвесторов, в том числе физлица», — добавил Виталий Мутко.
В то же время проекты должны быть проработаны. «Перед тем, как забивать гвоздь, надо иметь представление, как это будет выглядеть», — заявил руководитель «Дом.РФ».
Лев Гориловский, президент OOO «Группа Полипластик», в то же время отметил: в стране накоплен очень большой объем износа сетей. Обновить это невозможно за счет плановых платежей — здесь выручат облигации. Однако, на его взгляд, финансовых инструментов все-таки мало: «Инфраструктурные облигации позволяют делать много, но еще недостаточно. Появились бы новые механизмы…»
Анатолий Аксаков, председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку, полагает, что инфраструктурные облигации — инструмент полезный, но средств через них привлекается мало: «Рассматриваются проекты на 500 млрд рублей. Этого мало. Надо триллионы вкладывать».
Если регион небогатый, надо вовлекать бизнес. По его мнению, в каждом регионе найдутся компании, которые помогут обслуживать облигации вместе с бюджетом; инвесторы, которые будут покупать облигации. «Надо, чтобы облигации "Дом.РФ" продавались для инвестфондов, пенсионных фондов…» — добавил Анатолий Аксаков.
А опыт привлечения средств имеет смысл экстраполировать на привлечение средств в другие сферы, полагает он.
«Будущее за инфраструктурными облигациями», — заключил Анатолий Аксаков.
Справка
Механизм инфраструктурных облигаций был запущен в 2021 году. Оператором выступает АО «Дом.РФ». Средства от размещения облигаций выдаются застройщикам на срок до 15 лет по льготной ставке, которую субсидирует федеральный бюджет. С помощью облигаций строятся детские сады, школы, поликлиники, жилье для социального и коммерческого найма, благоустраиваются городские и сельские территории.
Доля энергетики из возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в России пока мала и растет медленно. Наращивать ее надо, но при этом отечественные компании до последнего времени работали на импортном оборудовании и цена энергии из возобновляемых источников достаточно велика. Участники рынка поставлены перед выбором: технологический суверенитет страны или низкая цена энергии.
Проблему выбора обсудили участники сессии «Возобновляемая энергетика: низкие цены на электроэнергию или технологический суверенитет?», прошедшей в рамках Петербургского международного экономического форума. Они пришли к выводу: нужен баланс между ценой и суверенитетом.
Малые мощности
В 2022 году доля ветровой (ВЭС) и солнечной энергии (СЭС) составила в России 19% от мирового производства. По данным Ассоциации развития возобновляемой энергетики (АРВЭ), в 2022 году самая большая доля СЭС и ВЭС в совокупном объеме выработки электрической энергии зафиксирована в странах Европы. Но наибольший совокупный объем мощности СЭС и ВЭС по итогам года зафиксирован в Китае — 759,0 ГВт. Китай считается бесспорным лидером, который, кроме прочего, придумывает новые технологии для солнечной и ветровой энергетики. Например, солнечные батареи из гибкого кремния. Китай выступает основным поставщиком технологий.
По данным Федеральной антимонопольной службы, на 1 января 2023 года в стране действовали 186 объектов ВИЭ. По подсчетам АРВЭ, доля генерации составляет всего 1% в общем объеме. По словам Алексея Жихарева, директора АРВЭ, господдержка этого сегмента «очень умеренная», игроков на рынке мало — в основном это молодые компании, которые базировались на трансфере западных технологий.
Двигатель прогресса
Чтобы снизить затраты на электроэнергию, которую генерируют ВИЭ, необходимо удешевить оборудование. Это также поможет России конкурировать на мировом рынке.
«Модернизировать европейские технологии, потом выйти с ними на рынок не получится — нужна глубокая модернизация. Можно ли выиграть войну чужими танками, которых у нас нет?» — рассуждает Валерий Селезнев, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по энергетике.
Михаил Хардиков, руководитель энергетического бизнеса En+ Group, генеральный директор АО «ЕвроСибЭнерго», удивляется: «Был же технологический суверенитет до СВО. А теперь нет — это что за локализация была?»
По его мнению, с оборудованием для ГЭС, а это тоже источники возобновляемой энергии, проблем нет, оно все производится в России, причем разными компаниями. А вот уровень локализации по ВИЭ «надо посмотреть».
С 2007 года, отметил Михаил Хардиков, компания «ЕвроСибЭнерго» много оборудования закупала в Китае. На тендерах китайские компании конкурировали с российскими и европейскими (за исключением последнего времени) и выигрывали.
Он полагает: «Нужно выбирать — что хотим свое и до какой степени».
Виталий Королев, заместитель руководителя, Федеральная антимонопольная служба (ФАС России), согласен: «Надо снижать капитальные затраты».
По его словам, наработки технологий есть в Росатоме, например. Планируется проект по поликремнию, реализация которого позволит не зависеть от китайских поставщиков, «которые очень подняли цены».
Кроме того, компания «Юнигрин Энерджи» в 2023 году запустит завод по производству оборудования для солнечной энергетики в Калининграде. Это будет предприятие полного цикла, рассказал Олег Шуткин, заместитель генерального директора ООО «Юнигрин Энерджи»: кремниевая пластина, ячейка и модуль.
Сейчас тема возобновляемой энергетики появилась в новых регионах — в странах Латинской Америки, Африки, и Олег Шуткин полагает, что новые страны будут заинтересованы в российской продукции.
«Чтобы мы могли конкурировать, надо говорить о более серьезных инвестициях в НИОКР. Ключевое слово — технология, а не каждый винтик», — заявил Алексей Жихарев.
Он также полагает важным не зависеть от одного поставщика, если мы хотим создать уверенно развивающуюся отрасль с ориентацией на экспорт с паритетной ценой.
Или-или
Выбор между низкой ценой на электроэнергию и технологическим суверенитетом зависит от позиции той или иной компании — потребитель она или производитель. Компания «Н2 Чистая энергетика» выступает в двух ипостасях. Однако Алексей Каплун, генеральный директор, ООО «Н2 Чистая энергетика», утверждает: «Для нас низкие цены важнее».
При этом для потребителя не важно, откуда именно он получит энергию: важнее цена. Потому что, констатирует Алексей Каплун, «цены давно не низкие».
По мнению Олега Шуткина, для стабилизации цен на отечественное оборудование можно масштабировать бизнес. По крайней мере, «Юнигрин Энерджи» так и поступает. «Мы масштабируем производство, чтобы быть конкурентными», — заявил он.
В то же время некоторые эксперты полагают, что необходимости выбирать нет. По словам Виталия Королева, потребители отстаивают право на доступную энергию, и цены надо снижать. Но можно параллельно снижать затраты и наращивать технологический суверенитет. «Механизмы есть. Нужно их скомпоновать и правильно использовать», — заявил Королев.
Эксперты называют ВИЭ перспективным направлением. «Есть спрос на низкоуглеродную энергию. Углеродная повестка есть и будет», — говорит Михаил Хардиков.
Но в то же время напоминает: ВИЭ — не только солнце и ветер, но и ГЭС.
«Надо определять не долю ВИЭ, а роль», — убежден Валерий Селезнев.
По его словам, нужен крупный — государственный— игрок в этом сегменте рынка. А пока нет ни такого игрока, ни внятного законодательства, ни политической воли, ни ясной перспективы хотя бы до 2030 года.
