Новая жизнь дома Наркомфина
Одним из интереснейших проектов, привлекших большое внимание архитектурной и строительной общественности Москвы и всей России, стала реставрация дома Наркомфина на Новинском бульваре, 25, — всемирно признанного шедевра советского конструктивизма.
Выполненные работы имеют особое значение, ведь с 2006 года объект входил в список 100 крупнейших памятников мировой культуры, находящихся под угрозой уничтожения, формируемый некоммерческой организацией World Monuments Fund.
Рождение шедевра
Заказчиком дома Наркомфина (другое название — второй дом Совнаркома; первый — знаменитый «Дом на Набережной»), построенного в 1928–1930 годах, выступал нарком финансов РСФСР Николай Милютин, сам живо интересовавшийся вопросами архитектуры и градостроительства. Он дал советскому зодчему Моисею Гинзбургу полный «карт-бланш» для апробации на объекте новейших для того времени архитектурных идей и строительных технологий.
По мнению специалистов, в проекте отчетливо заметно влияние «Пяти отправных точек современной архитектуры» одного из отцов-основателей функционализма Ле Корбюзье, которые были опубликованы в журнале «Советская архитектура» в начале 1928 года. А именно: столбы-опоры, плоская крыша-терраса, свободная планировка, ленточное остекление и свободный фасад. Таким образом, творение Моисея Гинзбурга было выполнено в ключе самых актуальных тенденцией архитектурного авангарда того времени.
Сам автор называл жилой комплекс «опытным домом переходного типа». Проект воплощал идеи экономичного, но комфортного дома с отдельными квартирами и общественным сервисом в противовес развивавшейся параллельно в тот же период концепции дома-коммуны с полным обобществлением быта.
По проекту комплекс состоял из четырех корпусов: жилого, на 50 семей (приблизительно 200 человек); коммунального с кухней, двумя столовыми — крытой внутри и летней на крыше, а также спортзалом и библиотекой (кухня работала в 1930-е годы, продавая еду на вынос, столовая не заработала); круглого в плане здания детсада (не построен); «служебного двора», включавшего механическую прачечную (действовала в 1930-е годы), сушилку и гараж. Также намечалось, что рядом, вдоль южной границы парка, будет построен второй жилой дом с большими квартирами, но планы не были реализованы.
Жилой корпус представляет собой семиэтажное здание с двумя лестничными пролетами. Общая площадь — 5,2 тыс. кв. м, в т. ч. 870 кв. м — эксплуатируемые кровли. Первый этаж нежилой, на остальных этажах расположены «жилые ячейки». Для больших семей предлагались трехкомнатные двухъярусные квартиры (90 кв. м). Для одиночек и бездетных семей были предусмотрены малометражки (37 кв. м). С торца дома по обеим сторонам от лестниц расположены квартиры с двумя жилыми комнатами. Здание спроектировано так, что окна спален выходят на восток, а гостиных — на запад.
При строительстве использовались новейшие для того времени технологии. Каркас был изготовлен из монолитного железобетона, наружные и внутренние стены — из бетонитовых пустотелых камней, пол в квартирах — из двухслойного ксилолита, а стены и перегородки — из фибролита. Новаторские идеи были реализованы в планировке и дизайне помещений, включая вопросы колористики и инсоляции.
За конструктивные эксперименты отвечал инженер Сергей Прохоров. Важным нововведением стало использование блоков «холодного» бетонного камня с двумя крупными отверстиями: для междуэтажных перекрытий и внутри вертикальных стен между квартирами. При этом внутренние пустоты блоков использовались для прокладки канализационных, водосточных и вентиляционных каналов, размещенных внутри здания. Это обеспечивало правильную геометрию помещениям и избавляло от создания дополнительных коробов под сети. Любопытно, что производство блоков было организованно прямо на стройплощадке. Для утепления железобетонных балок использовался «камышит» («соломит») – теплоизоляционный материал из сухой спрессованной травы.
Лучшей системой освещения, по мнению, Моисея Гинзбурга, является «горизонтальная световая лента, подтянутая к потолку», которая «дает значительно более равномерную освещенность». Так появились ленточные оконные системы, характерные для объекта. В них было использовано еще одно из нововведений дома Наркомфина – «сдвижные» по горизонтали окна, скользящие по направляющим.
До конца проект реализован не был. Вместо запланированных появились не относящиеся к комплексу строения. Не начали работать и некоторые из предполагавшихся сервисов. Затем часть объектов изменила функциональное назначение, а жилой корпус неоднократно перестраивался, что разрушило его изначальный архитектурный облик. Несмотря на это, в 1987 году его взяли под государственную охрану как объект наследия регионального значения. Это, впрочем, не помешало зданию и далее деградировать, и к середине «нулевых» его состояние было признано «критическим».
Эпоха возрождения
Идея реставрации объекта наследия появилась еще в 1990-х. Но переходу дела в практическую плоскость мешала крайне запутанная ситуация с правами собственности на объект. Положение изменилось в 2015 году, когда компания «Лига прав» сумела получить контроль над зданием в целом. Символично, что проект реставрации выполнил внук Моисея Гинзбурга — Алексей Гинзбург, руководитель архитектурной мастерской Ginzburg Architects, одной из целей создания которой было именно восстановление дома Наркомфина. Проект стал победителем конкурса AD Design Award в номинации «Сохранение наследия».
Реализация проекта началась в апреле 2017 года. «Для меня была очень важна не только реставрация "формы" этого здания, но и демонстрация его актуальности, восстановление его функционального значения в том виде, каким дом был задуман автором. Идеи, заложенные архитекторами в дом Наркомфина, абсолютно современны. Это подтверждается и тем, что сейчас в нем будут жить люди, купившие все квартиры еще до завершения реставрации», — говорит Алексей Гинзбург.
Рабочие демонтировали поздние надстройки и пристройки, воссоздали объемно-планировочную структуру корпусов и исторический цвет фасадов. Несущий железобетонный каркас здания отреставрировали в соответствии с исходными конструктивными решениями. От поздних пристроек освободили часть первого этажа. Было восстановлено большое открытое рекреационное пространство, включающее незастроенную часть первого этажа, а также галерея, вестибюльная группа и лестница.
В здании восстановлена характерная схема инженерных коммуникаций внутри стен и перекрытий, система гидроизоляции и схема озеленения. Воссоздано оригинальное наполнение внутренней среды дома.
«Часто говорят о социальных и архитектурных достоинствах и смыслах дома Наркомфина, но очень мало известно о его инновационности с точки зрения инженерно-технических систем. Этот дом очень простой и лаконичный снаружи, но он очень сложен внутри. Его устройство невероятно продуманно, в нем нет декоративных элементов и ни одной случайной детали, которая бы не имела конкретного смысла и функции», — подчеркивает Алексей Гинзбург.
В результате реставрации зданию возвращена историческая функция. После реконструкции в жилом корпусе насчитываются 44 квартиры площадью от 30 до 120 кв. м, сохранены оригинальные двухуровневые планировки, а высота потолков варьируется от 3 до 5 м. Некоторым квартирам присвоены названия по именам известных людей, которые в них проживали: Дейнеки, Гинзбурга и Милютина.
Работы на объекте были завершены в начале 2020 года, после чего он был введен в эксплуатацию. «Дом Наркомфина был, пожалуй, одним из самых тяжелых для реставрации объектов в Москве. Он даже вошел в 100 мировых объектов культуры, которые находились под угрозой утраты. Это, безусловно, позор был, потому что это яркий памятник советского конструктивизма 1920–1930-х годов. И после того, как он был отреставрирован, конечно, видно, что действительно уникальный объект», — заявил мэр Москвы Сергей Собянин, посетивший здание.
Алексей Гинзбург выражает надежду, что реставрация дома Наркомфина станет хорошим примером. «Хотелось бы верить, что этим проектом мы показали: архитектуру той эпохи вполне можно использовать и восстанавливать даже в рамках коммерческого проекта. Точно такой же подход применим к еще сохранившимся конструктивистским рабочим поселкам. С помощью локальных изменений малогабаритные квартиры можно сделать комфортным, современным, востребованным жильем, а пространства вокруг домов — гармоничной средой для жителей», — считает он.
Участники проекта
Реализация такого уникального проекта собрала целую группу компаний, приложивших усилия для возрождения шедевра. В качестве изыскателей и проектировщиков по строительным конструкциям и инженерным разделам была привлечена ПФ «Градо». «Мы были генпроектировщиками, и в нашу задачу входило создание высокоэффективной профессиональной команды для разработки всех разделов проекта и его реализации, а также координация всех этапов этой деятельности», — рассказывает генеральный директор ПФ «Градо» Максим Коношенко.
По его словам, к самым серьезным проблемам следует отнести две. «Во-первых, здание находилось просто в ужасающем состоянии. А во-вторых, все объемно-планировочные и конструктивные решения, интерьеры и пр. находятся в предмете охраны объекта наследия. Соответственно, ничего нельзя было менять и каждый шаг нужно было согласовывать с Москомнаследия. В итоге все работы велись с максимальным сохранением всех оригинальных решений, что, конечно, было очень непросто. Однако — к некоторому даже нашему удивлению — строгость в сохранении всех деталей, на которой настаивал и Алексей Гинзбург, и органы охраны наследия, дали совершенно изумительный результат», — говорит эксперт.
По словам Максима Коношенко, большая работа потребовалась для восстановления инженерии здания. «Объект во много был экспериментальный, с трубами, проложенными внутри «камней Прохорова». При позднейшей эксплуатации, люди, которые не понимали этой специфики, пытаясь улучшить работу коммуникаций, по сути, часто ухудшали ее, разрушая созданную систему. В итоге, чтобы обеспечить нормальную работу сетей, нам приходилось применять очень сложные инженерные решения. Современное сетевое оборудование было уложено в тех же пространствах, что историческое. Хоть это было и не просто, нам удалось и конструктив сохранить, и не повлиять на объемно-планировочные решения здания», - отмечает он.
Специалист добавляет, что немало уникальных локальных решений применено при реставрации окон, живописи, других элементов здания. «При этом везде по-максимуму использовались исторические технологии. Очень сложную и интересную работу по методам аутентичным для 1930-м годов, мы выполнили при воссоздании витража», - отмечает Максима Коношенко.
Резюмируя, он подчеркивает: «Это, наверное, был самый сложный из объектов, на которых нам приходилось работать. Но результат того стоит. Ликвидировав позднейшие пристройки, понизив уровень почвы, восстановив исходное ленточное остекление, мы вернули Дому Наркомфина его изначальный облик, строившийся на пяти принципах Ле Корбюзье».
Трехмерный обмер помещений дома Наркомфина осуществляла инжиниринговая компания «НГКИ». «Нами дважды было выполнено подробное лазерное сканирование всех площадей в здании. Создана детальная интерактивная трехмерная модель объекта. Эти материалы легли в основу исполнительной документации (чертежи, планы, схемы) при подготовке проекта реставрации. Необычной, с точки зрения нашей повседневной практики нашей работы, была необходимость обмерять все помещения жилого здания. Обычно речь все-таки идет об отдельных квартирах. Мы рады были работать на таком интересном и знаковом объекте», — рассказал генеральный директор «НГКИ» Александр Фролов.
Сохранение объектов культурного наследия необходимо, в первую очередь, ради благополучия местных жителей, а не для экономических выгод.
К такому идеалистическому мнению пришли участники дискуссии «Наследие как драйвер развития», которая состоялась в рамках Петербургского международного культурного форума.
Один союзник
В Петербурге на минувшей неделе прошел VII Международный культурный форум. Выступая с приветственным словом на открытии Форума, вице-премьер РФ Ольга Голодец отметила: «Первые форумы проходили в формате камерных дискуссий – не более 70 человек, а в этом году зарегистрировались около 35 тысяч. Северную столицу посетили делегаты из более 150 стран мира».
Министр культуры РФ Владимир Мединский привел самые последние данные исследований ВЦИОМ: за последние три года доля россиян, принимающих участие в культурных мероприятиях, выросла на 30%: «Каждый четвертый житель нашей страны каждый год ходит в музей». Он также отметил, что, согласно опросам, две трети населения России положительно оценивают деятельность Минкультуры.
А по мнению вр. и. о. губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова, «нашему городу еще предстоит сыграть одну из главных ролей в неизбежном ренессансе мировой классической культуры».
Выступая на пленарном заседании «Культура как стратегический потенциал страны», генеральный директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский выразил главный тезис всех мероприятий программы Форума: «У нас любят цитировать российского императора Александра III, который говорил о том, что у России есть только два союзника: армия и флот. Это неправда. У России только один союзник – это ее культура».
В рамках форума прошли мероприятия профессионального и общественного потока, был представлен ряд российских и мировых премьер – спектакли, выставки, концерты. Зрителям показали спектакли «Гроза» Андрея Могучего, «Швейк. Возвращение» Валерия Фокина, «Дыхание» португальского режиссера Тьяго Родригеса. На гала-концерте II Международного форум-феста Jazz Across Borders обладательница премии «Грэмми» Патти Остин, народный артист России Игорь Бутман и Московский джазовый оркестр представили программу «Ella Fitzgerald. Now and then».
Основными подмостками культурного форума стали Государственный Эрмитаж, Центральный выставочный зал «Манеж», Российский этнографический музей. Две страны – Италия и Катар – получили статус «Страна-гость VII Петербургского международного культурного форума».
Урбанизм и наследие
Программа Форума предусматривала работу 14 секций. В частности, «Креативная среда и урбанистика», дискуссии которой были сосредоточены на влиянии масштабных международных событий на развитие городов и регионов. На пленарном заседании этой секции «Глобальное пространство культурного обмена» спецпредставитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой отметил, что способ повысить привлекательность места через проведение крупного события – вовсе не изобретение последнего времени, а традиция, уходящая в глубь веков.
А директор ГМИИ имени А.С. Пушкина Марина Лошак считает нашу современность временем большого образа, который способен «поразить человека на уровне первой сигнальной системы». «Это время архитектуры», – заключает она.
Еще одна секция Форума, тесно связанная с вопросами строительства и реконструкции, – «Сохранение культурного наследия». В рамках пленарного заседания этой секции «Наследие как драйвер развития» руководитель Центра изучения, сохранения и развития историко-культурных территорий Российского института стратегических исследований Олег Рыжков отметил, что часть представителей строительного бизнеса и властей склонна считать недвижимые объекты культурного наследия помехой на пути развития среды жизнедеятельности людей. «Этому способствовали два фактора: рост цен на землю, а также революция 1917 года, которая разрушила тысячелетние традиции содержания объектов недвижимости. В результате множество исторических построек оказалось на балансе муниципалитетов, у которых просто нет и не может быть бюджетов на их содержание и восстановление. Чиновникам ничего не остается, кроме как обращаться за помощью к бизнесу», – считает эксперт.
В итоге, как отметил президент Российской академии архитектуры и строительных наук Александр Кузьмин, развитие городской среды многими воспринимается как создание условий для бизнеса. «Пока я был главным архитектором Москвы, то мне часто ставили в вину то, что я не создаю благоприятную среду для инвесторов. Они нам счастье несут, а мы им палки в колеса при работе с памятниками ставим. А я считаю, что надо придерживаться Конституции, в которой ясно говорится, что мы – социальное государство, и главное – это улучшение жизни человека», – подчеркнул он.
Туризм – не причина
Весомой причиной для сохранения культурного наследия некоторые представители властей и бизнеса считают развитие туризма, который положительно сказывается на государственных и частных доходах. Как пояснил старший директор Национального фонда Англии, Уэльса и Северной Ирландии (National Trust for Places of Historic Interest or Natural Beauty) Саймон Мюррей, так обстоят дела не только в России, и с таким положением вещей он решительно не согласен: «Туристические потоки только мешают сохранению культурного наследия. Такие объекты необходимо сохранять – в первую очередь, ради местных жителей».
Саймон Мюррей пояснил, что ориентация исключительно на туристов породила ряд проблем, например, «фасадизм». Под этим термином понимается такая реконструкция здания, после которой историческим остается только фасад, а все наполнение перестраивается. «Все это делается ради сиюминутной экономической выгоды. Эти процессы никак не связаны с сохранением культурного наследия», – уверен эксперт.
Кроме того, из-за туристов реконструируются только те памятники, которые на виду. В пример Саймон Мюррей привел город Калязин в Тверской области, визитной карточкой которого является колокольня Никольского собора на искусственном острове Угличского водохранилища. Объект в хорошем состоянии, так как возле него практически ежедневно провозят туристов, однако состояние других исторических построек оставляет желать лучшего. «Колокольня в хорошем состоянии, но на контекст денег уже нет», – констатирует эксперт.
Гордость как цель
Участники заседания уверяют, что сохранение и развитие культурного наследия само по себе оказывает позитивный экономический и социальный эффект. «Когда в Великобритании началось активное восстановление памятников архитектуры, то появились рабочие места, волонтеры, стали сниматься такие сериалы, как «Аббатство Даунтон». Общественность обратила внимание на эти объекты, и некоторые знаменитости приобрели именно дома с историей», – сообщил Саймон Мюррей.
Александр Кузьмин также не сомневается в позитивном социальном эффекте сохранения исторических объектов: «В России множество маленьких заброшенных населенных пунктов с почти забытой историей, восстановление исторических объектов заставит местных жителей гордиться своим городом». В качестве примера он привел поселок Билимбай в Свердловской области. Активисты уже три года борются за право вернуть ему вид начала ХIХ века. «Это возможно, там хорошо сохранились исторический храм и завод. Мы привлекли студентов, и они подготовили проекты реконструкции даже тех домов, которые не являются объектами культурного наследия. Параллельно меняется отношение к городу со стороны местных жителей, они начали им гордиться», – уверяет Александр Кузьмин.
Облик начала ХIХ века, по его мнению, можно вернуть и городу Железноводску в Ставропольском крае: «Уже готов проект Штосс-парка. «Штосс» – незаконченное произведение Михаила Лермонтова, над которым он работал именно там». И подобных городов в России множество.
В свою очередь, Саймон Мюррей призвал не ждать, пока государство выделит средства на восстановление памятников культурного наследия: «Нужна общественная инициатива, ведь культурное наследие, в первую очередь, необходимо людям. А государство должно давать льготы тем, кто выполняет эту важную работу». Эксперт заверил, что подобные позитивные примеры восстановления исторических объектов в мире есть.
Кстати
Организаторами Культурного форума выступают Правительство РФ, Министерство культуры РФ, Правительство Санкт-Петербурга.
Фотоотчет с мероприятия смотрите на новостном портале «АСН-инфо»
https://m.asninfo.ru/events/photo-reports/230-vii-sankt-peterburgskiy-mezhdunarodnyy-kulturnyy-forum
Видеоотчет с мероприятия смотрите на новостном портале «АСН-инфо»
https://m.asninfo.ru/events/video-reports
Долгое время Россия отставала от развитых стран в применении BIM-технологий. Однако в последние годы и в нашей стране они получили активное развитие. С нынешним положением России в «гонке BIM-вооружений» пытается разобраться «Строительный Еженедельник».
По оценке экспертов, мнение о том, что по развитию BIM-технологий Россия критически отстает от других стран, сегодня уже устарело. «Нельзя сказать, что сейчас Россия находится в явных аутсайдерах в какой-то из сфер применения BIM. На наш взгляд, динамика распространения цифровых технологий в строительной отрасли примерно равномерна по всему миру»,ф – отмечает руководитель отдела BIM-проектирования AECOM (Россия) Андрей Кумсков.
При этом специалисты отмечают, что внедрение BIM-технологий на российском рынке происходит неравномерно. В каких-то вопросах мы вполне конкурентоспособны на международном уровне, а где-то сохраняются недоработки.
Отстаем
Опрошенные эксперты единодушно отмечают бурное развитие в последние годы практик информационного моделирования в строительстве в России. Однако есть сферы, в которых наблюдается досадное отставание. «Говоря о BIM в широком смысле, как о решениях, которые охватывают все рабочие процессы, нужно признать, что многие проектные компании уже добились определенных успехов. Что касается практики строительства и ЖКХ, мы еще в самом начале пути. С одной стороны, сотрудники в этих сферах пока не готовы работать с информационными моделями, и нет понимания, как использовать их наполнение. C другой – инвесторы на данном этапе не заинтересованы вкладывать значительные средства в перестройку рабочих процессов на основе BIM», – признает начальник отдела информационного моделирования Института территориального развития Павел Семенцов.
«Многие специалисты все равно продолжают работать с давно изученными и понятными программными комплексами. Происходит это потому, что в процессе внедрения BIM не всегда есть время на эксперименты с новыми программами, а сроки выпуска проектной документации всегда сжаты. Также надо грамотно распределить затраты на приобретение лицензированного программного обеспечения», – добавляет генеральный директор ООО «Институт современных строительных технологий» Антон Савельев.
Руководитель BIM-мастерской Проектного института № 1 Александр Никитин отмечает серьезное отставание в сфере нормативов и самой технологии взаимодействия субъектов рынка. «Так или иначе, развитие BIM-моделирования упирается в проблему отсталости нормативной базы, а по некоторым вопросам – ее полного отсутствия. Кроме того, сейчас постепенно приходит понимание, что стадия «Проект», соответствующая требованиям нынешнего законодательства, – устарела, необходимо рассмотреть увеличение ее детализации, хотя бы по части инженерного обеспечения», – говорит он.
Андрей Кумсков также считает, что стоит обратить внимание на формирование собственных нормативов, регламентирующих BIM. «В России сейчас уделяется много внимания разработке соответствующих стандартов в области цифровизации проектирования, строительства и эксплуатации, даже больше, чем в некоторых европейских странах. Тем не менее, в настоящее время наши стандарты не могут похвастаться той зрелостью, которой мы достигли в практическом применении BIM», – говорит он.
Определенную роль играют даже политические факторы. «В тех сферах, где российские компании имеют доступ к новейшим технологиям, уровень их использования достаточно высокий – и мне кажется, ничуть не ниже уровня западных стран. Однако в сферах, где применяются, например, специализированные сервисы, к которым мы не имеем доступа по разным причинам, уровень развития, безусловно, низкий или нулевой. Например, BIM 360. Сервис сам по себе недорогой, при этом удобный для всех участников стройки, но по причине санкций не получает до сих пор взрывного распространения. Это является одним из факторов медленного выхода BIM на стройку», – рассказывает заместитель директора по развитию нового бизнеса «ПСС Грайтек» Павел Балобанов.
В целом эксперты выражают надежду, что и в этих вопросах ситуация в России улучшится. «На мой взгляд, к этому может подтолкнуть реализация комплексных проектов по развитию территорий с применением передовых технологий, таких, как "умный город"», – отмечает Павел Семенцов.
Догнали
«Те проектные организации, которые уже внедрили BIM-технологии, могут составить хорошую конкуренцию иностранным коллегам», – считает Антон Савельев. «Кроме того, в строительстве и эксплуатации есть отдельные передовые решения, например, по мониторингу инженерных систем, несущих конструкций, антитеррористической защищенности. В уникальных объектах, например, в Олимпийском парке в Сочи, «Москва-Сити», «Лахта Центре», также применяются продвинутые системы мониторинга на основе датчиков и программного обеспечения отечественного производства», – добавляет Павел Семенцов.
Заместитель генерального директора ООО «Бонава Санкт-Петербург» Александр Свинолобов отмечает, что в России появились застройщики, которые достигли прогресса во внедрении BIM-технологий, опередив по некоторым параметрам даже коллег из Финляндии и Швеции. «Правда, иногда при высокой детализации сама цифровая модель и проект остаются лишь на уровне документации. При этом в Европе менее проработанные проекты активнее используются в продажах, для расчета затрат на строительство и эксплуатацию. Правительство РФ заявило о своем намерении обязать всех участников рынка использовать BIM-моделирование в проектировании и стройке уже к 2020 году. Тем не менее, пока еще остается много пробелов в этой части. Технически в Петербурге готовы к использованию 3D-информационной модели, но нужно действовать поступательно: стараться со временем сделать это привычкой», – заключает он.
«Российская школа проектирования и компетенции, накопленные при реализации технологии информационного моделирования, а также соотношение стоимости привлечения российских и западных проектировщиков создают конкурентное преимущество для привлечения наших специалистов к выполнению иностранных проектов. AECOM имеет успешный опыт выполнения проектов международной командой, когда проектировщики из разных стран работают одновременно над одним проектом», – отмечает Андрей Кумсков.
Перегоняем?
Не все эксперты считают, что есть BIM-проблематика, в которой россияне смогли в чем-то превзойти своих зарубежных коллег. «Среди проектных организаций применение BIM достаточно распространено, есть компании, которые могут составить конкуренцию на международном поле. Но, на мой взгляд, прорывных решений в российском BIM пока не найдено, хотя отрасль активно развивается и это дает определенные надежды в будущем», – отмечает Павел Семенцов.
Однако некоторые настроены более оптимистично. «Традиционно вне конкуренции у нас – программирование. Визуализации, связанные с BIM, создаются на высоком уровне и, на мой взгляд, являются лучшими в Европе. В России также создаются большие комплексные проекты высокой детализации. К тому же использование цифровой модели здания у нас обходится дешевле, чем за границей. Поэтому российские компании активно выходят на иностранные рынки: выстраивают цифровую модель строительства, снимают объекты с помощью дронов, отслеживают ход работ и пр.», – говорит Александр Свинолобов. По его словам, у Bonava есть ряд проектов, которые превосходят европейские и имеют в сводной модели более 1,2 млн детальных объектов высокого качества.
«Благодаря детальной проработке рабочей документации и строгим требованиям к оформлению, наши проектировщики до глубоких деталей осваивают программы, в которых работают, изобретают нестандартные приемы работы. Интерес и вовлеченность российских проектировщиков в сферу автоматизации выделяют наши проектные команды на фоне иностранных коллег», – добавляет Андрей Кумсков.
Мнения
Павел Семенцов, начальник отдела информационного моделирования Института территориального развития:
– В нашем институте принято стратегическое решение о переводе всех выполняемых проектов в BIM. Руководство организации очень серьезно подходит к данному вопросу, понимая, что это залог конкурентоспособности в долгосрочной перспективе. Поэтому мы занимаемся не только поддержкой текущих проектов, мы создали и постоянно совершенствуем корпоративный стандарт работы с BIM-моделями, а также планомерно дорабатываем и кастомизируем под наши нужды программное обеспечение, создавая единое рабочее пространство для эффективного взаимодействия всей проектной команды.
Александр Свинолобов, заместитель генерального директора ООО «Бонава Санкт-Петербург»:
– Самое большое наше достижение этого года – налаживание прямой связи BIM со сметной программой Sigma. Таким образом, обеспечена двунаправленная связь проектирования и затрат на строительство. Сейчас мы также занимаемся внедрением этой связи в процесс закупок.
Андрей Кумсков, руководитель отдела BIM-проектирования AECOM (Россия):
– Одно из самых значимых достижений последнего времени – готовность российского BIM выйти на стройку, переместиться из проектных офисов на стройплощадку. За годы бурного роста в сфере проектирования компании накопили колоссальный опыт, который создает надежный фундамент для дальнейшего роста. Мне кажется, стройка быстрее, чем проектирование, примет BIM – и через два-три года мы получим много положительных примеров реализации BIM на стройке.
Павел Балобанов, заместитель директора по развитию нового бизнеса «ПСС Грайтек»:
–Мы стали одними их первых в стране, кто начал расширять функционал BIM 360 и уж точно первые, кто был вовлечен в большой международный проект по интеграции этого сервиса с внутренними приложениями заказчика-девелопера и переводу более 10 офисов нашего клиента в разных странах мирах на его использование.
Также мы расширили свою образовательную функцию и учредили конкурс BIM Challenge для студентов, с целью знакомства молодого поколения с BIМ на практике. Конкурс проходит полтора месяца и на данный момент разделен на 3 части, в каждой из которой команды студентов могут себя почувствовать в роли заказчика, генппроектировщика и генподрядчика. Первый такой конкурс завершился в Политехническом университете Петербурга 13 ноября. Следующий планируется провести в НГАСУ в феврале 2019 года. Приглашаем все университеты к этому движению!