Новая жизнь дома Наркомфина
Одним из интереснейших проектов, привлекших большое внимание архитектурной и строительной общественности Москвы и всей России, стала реставрация дома Наркомфина на Новинском бульваре, 25, — всемирно признанного шедевра советского конструктивизма.
Выполненные работы имеют особое значение, ведь с 2006 года объект входил в список 100 крупнейших памятников мировой культуры, находящихся под угрозой уничтожения, формируемый некоммерческой организацией World Monuments Fund.
Рождение шедевра
Заказчиком дома Наркомфина (другое название — второй дом Совнаркома; первый — знаменитый «Дом на Набережной»), построенного в 1928–1930 годах, выступал нарком финансов РСФСР Николай Милютин, сам живо интересовавшийся вопросами архитектуры и градостроительства. Он дал советскому зодчему Моисею Гинзбургу полный «карт-бланш» для апробации на объекте новейших для того времени архитектурных идей и строительных технологий.
По мнению специалистов, в проекте отчетливо заметно влияние «Пяти отправных точек современной архитектуры» одного из отцов-основателей функционализма Ле Корбюзье, которые были опубликованы в журнале «Советская архитектура» в начале 1928 года. А именно: столбы-опоры, плоская крыша-терраса, свободная планировка, ленточное остекление и свободный фасад. Таким образом, творение Моисея Гинзбурга было выполнено в ключе самых актуальных тенденцией архитектурного авангарда того времени.
Сам автор называл жилой комплекс «опытным домом переходного типа». Проект воплощал идеи экономичного, но комфортного дома с отдельными квартирами и общественным сервисом в противовес развивавшейся параллельно в тот же период концепции дома-коммуны с полным обобществлением быта.
По проекту комплекс состоял из четырех корпусов: жилого, на 50 семей (приблизительно 200 человек); коммунального с кухней, двумя столовыми — крытой внутри и летней на крыше, а также спортзалом и библиотекой (кухня работала в 1930-е годы, продавая еду на вынос, столовая не заработала); круглого в плане здания детсада (не построен); «служебного двора», включавшего механическую прачечную (действовала в 1930-е годы), сушилку и гараж. Также намечалось, что рядом, вдоль южной границы парка, будет построен второй жилой дом с большими квартирами, но планы не были реализованы.
Жилой корпус представляет собой семиэтажное здание с двумя лестничными пролетами. Общая площадь — 5,2 тыс. кв. м, в т. ч. 870 кв. м — эксплуатируемые кровли. Первый этаж нежилой, на остальных этажах расположены «жилые ячейки». Для больших семей предлагались трехкомнатные двухъярусные квартиры (90 кв. м). Для одиночек и бездетных семей были предусмотрены малометражки (37 кв. м). С торца дома по обеим сторонам от лестниц расположены квартиры с двумя жилыми комнатами. Здание спроектировано так, что окна спален выходят на восток, а гостиных — на запад.
При строительстве использовались новейшие для того времени технологии. Каркас был изготовлен из монолитного железобетона, наружные и внутренние стены — из бетонитовых пустотелых камней, пол в квартирах — из двухслойного ксилолита, а стены и перегородки — из фибролита. Новаторские идеи были реализованы в планировке и дизайне помещений, включая вопросы колористики и инсоляции.
За конструктивные эксперименты отвечал инженер Сергей Прохоров. Важным нововведением стало использование блоков «холодного» бетонного камня с двумя крупными отверстиями: для междуэтажных перекрытий и внутри вертикальных стен между квартирами. При этом внутренние пустоты блоков использовались для прокладки канализационных, водосточных и вентиляционных каналов, размещенных внутри здания. Это обеспечивало правильную геометрию помещениям и избавляло от создания дополнительных коробов под сети. Любопытно, что производство блоков было организованно прямо на стройплощадке. Для утепления железобетонных балок использовался «камышит» («соломит») – теплоизоляционный материал из сухой спрессованной травы.
Лучшей системой освещения, по мнению, Моисея Гинзбурга, является «горизонтальная световая лента, подтянутая к потолку», которая «дает значительно более равномерную освещенность». Так появились ленточные оконные системы, характерные для объекта. В них было использовано еще одно из нововведений дома Наркомфина – «сдвижные» по горизонтали окна, скользящие по направляющим.
До конца проект реализован не был. Вместо запланированных появились не относящиеся к комплексу строения. Не начали работать и некоторые из предполагавшихся сервисов. Затем часть объектов изменила функциональное назначение, а жилой корпус неоднократно перестраивался, что разрушило его изначальный архитектурный облик. Несмотря на это, в 1987 году его взяли под государственную охрану как объект наследия регионального значения. Это, впрочем, не помешало зданию и далее деградировать, и к середине «нулевых» его состояние было признано «критическим».
Эпоха возрождения
Идея реставрации объекта наследия появилась еще в 1990-х. Но переходу дела в практическую плоскость мешала крайне запутанная ситуация с правами собственности на объект. Положение изменилось в 2015 году, когда компания «Лига прав» сумела получить контроль над зданием в целом. Символично, что проект реставрации выполнил внук Моисея Гинзбурга — Алексей Гинзбург, руководитель архитектурной мастерской Ginzburg Architects, одной из целей создания которой было именно восстановление дома Наркомфина. Проект стал победителем конкурса AD Design Award в номинации «Сохранение наследия».
Реализация проекта началась в апреле 2017 года. «Для меня была очень важна не только реставрация "формы" этого здания, но и демонстрация его актуальности, восстановление его функционального значения в том виде, каким дом был задуман автором. Идеи, заложенные архитекторами в дом Наркомфина, абсолютно современны. Это подтверждается и тем, что сейчас в нем будут жить люди, купившие все квартиры еще до завершения реставрации», — говорит Алексей Гинзбург.
Рабочие демонтировали поздние надстройки и пристройки, воссоздали объемно-планировочную структуру корпусов и исторический цвет фасадов. Несущий железобетонный каркас здания отреставрировали в соответствии с исходными конструктивными решениями. От поздних пристроек освободили часть первого этажа. Было восстановлено большое открытое рекреационное пространство, включающее незастроенную часть первого этажа, а также галерея, вестибюльная группа и лестница.
В здании восстановлена характерная схема инженерных коммуникаций внутри стен и перекрытий, система гидроизоляции и схема озеленения. Воссоздано оригинальное наполнение внутренней среды дома.
«Часто говорят о социальных и архитектурных достоинствах и смыслах дома Наркомфина, но очень мало известно о его инновационности с точки зрения инженерно-технических систем. Этот дом очень простой и лаконичный снаружи, но он очень сложен внутри. Его устройство невероятно продуманно, в нем нет декоративных элементов и ни одной случайной детали, которая бы не имела конкретного смысла и функции», — подчеркивает Алексей Гинзбург.
В результате реставрации зданию возвращена историческая функция. После реконструкции в жилом корпусе насчитываются 44 квартиры площадью от 30 до 120 кв. м, сохранены оригинальные двухуровневые планировки, а высота потолков варьируется от 3 до 5 м. Некоторым квартирам присвоены названия по именам известных людей, которые в них проживали: Дейнеки, Гинзбурга и Милютина.
Работы на объекте были завершены в начале 2020 года, после чего он был введен в эксплуатацию. «Дом Наркомфина был, пожалуй, одним из самых тяжелых для реставрации объектов в Москве. Он даже вошел в 100 мировых объектов культуры, которые находились под угрозой утраты. Это, безусловно, позор был, потому что это яркий памятник советского конструктивизма 1920–1930-х годов. И после того, как он был отреставрирован, конечно, видно, что действительно уникальный объект», — заявил мэр Москвы Сергей Собянин, посетивший здание.
Алексей Гинзбург выражает надежду, что реставрация дома Наркомфина станет хорошим примером. «Хотелось бы верить, что этим проектом мы показали: архитектуру той эпохи вполне можно использовать и восстанавливать даже в рамках коммерческого проекта. Точно такой же подход применим к еще сохранившимся конструктивистским рабочим поселкам. С помощью локальных изменений малогабаритные квартиры можно сделать комфортным, современным, востребованным жильем, а пространства вокруг домов — гармоничной средой для жителей», — считает он.
Участники проекта
Реализация такого уникального проекта собрала целую группу компаний, приложивших усилия для возрождения шедевра. В качестве изыскателей и проектировщиков по строительным конструкциям и инженерным разделам была привлечена ПФ «Градо». «Мы были генпроектировщиками, и в нашу задачу входило создание высокоэффективной профессиональной команды для разработки всех разделов проекта и его реализации, а также координация всех этапов этой деятельности», — рассказывает генеральный директор ПФ «Градо» Максим Коношенко.
По его словам, к самым серьезным проблемам следует отнести две. «Во-первых, здание находилось просто в ужасающем состоянии. А во-вторых, все объемно-планировочные и конструктивные решения, интерьеры и пр. находятся в предмете охраны объекта наследия. Соответственно, ничего нельзя было менять и каждый шаг нужно было согласовывать с Москомнаследия. В итоге все работы велись с максимальным сохранением всех оригинальных решений, что, конечно, было очень непросто. Однако — к некоторому даже нашему удивлению — строгость в сохранении всех деталей, на которой настаивал и Алексей Гинзбург, и органы охраны наследия, дали совершенно изумительный результат», — говорит эксперт.
По словам Максима Коношенко, большая работа потребовалась для восстановления инженерии здания. «Объект во много был экспериментальный, с трубами, проложенными внутри «камней Прохорова». При позднейшей эксплуатации, люди, которые не понимали этой специфики, пытаясь улучшить работу коммуникаций, по сути, часто ухудшали ее, разрушая созданную систему. В итоге, чтобы обеспечить нормальную работу сетей, нам приходилось применять очень сложные инженерные решения. Современное сетевое оборудование было уложено в тех же пространствах, что историческое. Хоть это было и не просто, нам удалось и конструктив сохранить, и не повлиять на объемно-планировочные решения здания», - отмечает он.
Специалист добавляет, что немало уникальных локальных решений применено при реставрации окон, живописи, других элементов здания. «При этом везде по-максимуму использовались исторические технологии. Очень сложную и интересную работу по методам аутентичным для 1930-м годов, мы выполнили при воссоздании витража», - отмечает Максима Коношенко.
Резюмируя, он подчеркивает: «Это, наверное, был самый сложный из объектов, на которых нам приходилось работать. Но результат того стоит. Ликвидировав позднейшие пристройки, понизив уровень почвы, восстановив исходное ленточное остекление, мы вернули Дому Наркомфина его изначальный облик, строившийся на пяти принципах Ле Корбюзье».
Трехмерный обмер помещений дома Наркомфина осуществляла инжиниринговая компания «НГКИ». «Нами дважды было выполнено подробное лазерное сканирование всех площадей в здании. Создана детальная интерактивная трехмерная модель объекта. Эти материалы легли в основу исполнительной документации (чертежи, планы, схемы) при подготовке проекта реставрации. Необычной, с точки зрения нашей повседневной практики нашей работы, была необходимость обмерять все помещения жилого здания. Обычно речь все-таки идет об отдельных квартирах. Мы рады были работать на таком интересном и знаковом объекте», — рассказал генеральный директор «НГКИ» Александр Фролов.
Совет по церковной архитектуре Санкт-Петербургского Союза архитекторов подготовил перечень утраченных храмов и церквей города, к воссозданию которых можно приступать уже сегодня. Всего, по мнению доктора архитектуры, доцента СПбГАСУ Сергея Семенцова, в Петербурге после революции утрачено более 1000 храмов. Эксперты рассказали «Строительному Еженедельнику» о том, почему важно восстанавливать объекты духовного наследия Петербурга и как следовало бы строить церкви и храмы в новых микрорайонах.
В подготовленный архитекторами список храмов, которые необходимо восстановить в первую очередь, вошли шесть церквей в историческом центре Петербурга и один в Кронштадте. По словам одного из авторов инициативы, заслуженного архитектора РФ, вице-президента Санкт-Петербургского Союза архитекторов (СПб СА), председателя Совета по церковной архитектуре СПб СА Михаила Мамошина, воссоздание этих храмов не сопряжено с техническими трудностями: переносом инженерных сетей, демонтажем существующих строений. Исключение составляет Благовещенская церковь Конногвардейского полка на площади Труда, в случае строительства которой придется уделить внимание вопросам перераспределения большого количества транспортных потоков, пересекающихся в данном месте.
Духовное прошлое
Почему так важно вернуть городу утраченные церкви, соборы и храмы? «Не комментируя очевидное духовное значение, остановимся на градостроительном, культурном и социальном аспектах, — объясняет Михаил Мамошин. — Вспомним о "небесной линии" Санкт-Петербурга академика Дмитрия Лихачева: Петербург — это тотальная горизонталь со всплесками храмов, неких доминант, формирующих эту линию. Если посмотреть на план дореволюционного города, храмы формировали основные городские пространства. Вокруг храмов вырастали площади, скверы. Это была система определенных градостроительных акцентов, вокруг которых образовались ключевые ансамбли города: ансамбль Иссакиевской площади вокруг Исаакиевского собора, ансамбль Владимирской площади вокруг собора Владимирской иконы Божией Матери, ансамбль Преображенской площади вокруг Спасо-Преображенского собора. При храмах и соборах обязательно были учреждения социальной помощи, воскресные школы для детей, благотворительные организации. Это была система координат для горожан».
«Церковная архитектура сильнее всего пострадала из-за трагических событий ХХ века. Но именно храмы традиционно были доминантами в архитектурной ткани города, и без них говорить о целостной исторической среде не приходится», — уверен Филипп Грибанов, представитель Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге.
Храмы в дореволюционном Петербурге были отдельно стоящие и домовые, при учреждениях и военных частях. «Сегодня этот мир трудно воссоздать буквально, но необходимо приложить все усилия, потому что 1000 исчезнувших церквей и соборов — это страшная цифра», — убежден Михаил Мамошин. Речь идет только о православных церквях. Если принять в расчет храмы других конфессий, цифра будет еще больше. «Петербург — уникальный город, в архитектуре которого представлены все конфессии. Многоконфессиональность — актив нашего государства, а Петербург является наглядной иллюстрацией бережного отношения к духовному наследию».
Градостроительное настоящее
Сегодня мы живем в другое время, когда церковь отделена от структурных подразделений государственной власти. Петербургские архитекторы с сожалением констатируют, что строительство новых городских районов ведется без учета важных градостроительных основ, которые и сформировали культурно-эстетический и исторический бренд Санкт-Петербурга. По словам Михаила Мамошина, в новых районах сегодня очень мало некоммерческих доминант. Печально и то, что сегодня во все градостроительные регламенты храмы вписываются принудительно и без соблюдения самой культуры церковного строительства, отмечает эксперт. Речь идет прежде всего о высотности и отсутствии пространства вокруг храма. «Посмотрим на Спасо-Преображенский собор, — приводит пример Михаил Мамошин. — Слева и справа от него рядовая застройка, высота которой полностью соответствует кубовидной части собора. А купол и главки превышают высотность и образуют ту самую "небесную линию", о которой говорил Дмитрий Лихачев».
Храмам нет необходимости соперничать с 25-этажными жилыми домами, поясняет архитектор, но в геометрической типологии церковной архитектуры есть формы, позволяющие доминировать даже в окружении современных высоток. Например, шатровые храмы. Шатровая форма в 1,5 раза выше кубовидной и поэтому позволяет поднять храм над мирской архитектурой. «По сегодняшним высотным ограничениям мы не можем обозначать храмы более заметно, а было бы хорошо, если бы церкви были доминантами: архитектурными, высотными и социальными. Ведь и сегодня возле храмов возрождается социальная жизнь: в приходах проводятся культурные мероприятия, ведется благотворительная деятельность и работа с детьми», — говорит Михаил Мамошин.
Архитектурная преемственность
Несмотря на трудности, современные зодчие города на Неве продолжают традиции церковного строительства. Так, «Архитектурной мастерской Мамошина» разработан проект воссоздания одного из семи объектов, попавших в перечень, — собора Андрея Первозванного в Кронштадте, и не только самого собора в варианте Андрея Захарова (на основе его проекта) без достроенных позднее приделов, но и пешеходной улицы с Домом трудолюбия, ведущей к собору, в котором 53 года служил Иоанн Кронштадтский.
Также в мастерской Михаила Мамошина в BIM-формате спроектирован Крестовоздвиженский храм в русском стиле на Крестовском острове, который получил все необходимые согласования и сейчас реализуется. Построен храм сошествия Святого духа в Колпино, переосмысляющий традиции псковско-новгородской архитектуры. Он расположен в новом районе, но именно там во время Великой Отечественной войны проходила линия обороны. Малые храмы реализованы на кладбищах: часовня Успения Пресвятой Богородицы в Московской Славянке и часовня Серафима Саровского на кладбище в Колпино. Малые храмы, часовни на кладбище не менее важны, а возможно, даже более функциональны, чем большие «парадные» храмы. Многие проекты еще ждут своего часа: Большой храм в Колпино, Князь Владимирский собор на юге Петербурга, храм во имя врача-страстотерпца Евгения Боткина в Военно-Медицинской академии им. С. М. Кирова, часовня на Черной речке, рядом с местом дуэли А. С. Пушкина, и другие.
Возводя в районах новостроек храмы, приходы, часовни, крупные застройщики создают знаковые объекты и центры притяжения локального значения. Например, компания «Строительный трест» принимала участие в создании Благовещенской церкви на пересечении Бестужевской улицы и Пискаревского проспекта, часовни во имя иконы Пресвятой Богородицы «Неопалимая Купина» на Лесном проспекте, храма Святой Мученицы Татианы на Богатырском проспекте. Кроме того, силами компании были построены звонница храма в честь святого благоверного великого князя Димитрия Донского на территории университета МВД в Красносельском районе, а также храм Преображения Господня в Репино.
Церковное зодчество является отдельным направлением деятельности строительной компании «Дальпитерстрой». «Помимо своего основного предназначения храмы украшают местность, облагораживают нашу суетную повседневную жизнь, радуют глаз, умиротворяют душу, — считает Аркадий Скоров, генеральный директор СК «Дальпитерстрой». — Что позволяет человеку думать о душе? Вера, данная нашими отцами. А где ты услышишь слова отеческой веры? Где помолишься? Где попросишь у Господа непостыдную кончину? Для этого есть церковь».
Гордостью застройщика является храм Воскресения Христова в Шушарах. Архитектор Сергей Крюков, спроектировавший храм, органично соединил в нем традиционный консерватизм православной церкви и новаторские идеи. Внутренние стены расписаны художниками Пушкинской иконописной школы в византийском стиле. Церковь по праву считается достопримечательностью поселка Шушары.
Другой значимый объект для компании — храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Парголово, работа над созданием которого ведется уже пять лет силами «Дальпитерстроя». Грандиозный проект создан ныне покойным архитектором Василием Питаниным. Художественное оформление доверено известному петербургскому скульптору Тиграну Никогосяну.
Помимо храмов в Шушарах и Парголово, компанией возведено и отреставрировано более двадцати православных храмов, в том числе: причтовый дом при церкви Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы на улице Моховой, храм в честь Святого благоверного Димитрия Донского на улице Летчика Пилютова, Дом приемов на подворье Софийского собора Царскосельского благочиния в Пушкине, церковно-причтовый дом в ансамбле собора Феодоровской иконы Божией Матери на улице Миргородской и многие другие.
Большая работа по возвращению городу утраченных объектов духовного наследия ведется Фондом содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге. Организацией реализован ряд проектов. Так, завершена реставрация собора Пресвятой Троицы в киновии Александро-Невской лавры, построенного в середине XIX века, за советский период утратившего главы и декор и в целом пришедшего в руинированное состояние. Завершается воссоздание церкви иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», взорванной в 1933 году. Сейчас заканчиваются работы по восстановлению внутреннего убранства. Также реализован проект по символическому воссозданию Троицкой церкви — первого храма Петербурга, где Петр I был провозглашен Императором Всероссийским. Поскольку по ряду причин воссоздать церковь, уничтоженную в 1933 году, невозможно, на Троицкой площади был установлен миниатюрный образ, изготовленный по сохранившимся изображениям.
Духовное возрождение
«Сложности в деле восстановления храмов связаны не столько с необходимостью согласовывать документацию с КГИОП или соблюдать традиционные технологии, сколько с определенной косностью мышления, — делится Филипп Грибанов. — У нас почему-то историческая справедливость, а также красота и грандиозность замысла часто пасуют перед формальным соблюдением буквы закона и однобоко понимаемой идеей сохранения наследия. Живой город нельзя законсервировать, ему требуется развитие. Впрочем, как мне кажется, в общественном сознании намечаются позитивные изменения, и я надеюсь, что наши идеи удастся воплотить в жизнь».
Прогресс в сторону создания условий для возрождения культурного и духовного наследия Петербурга отмечает и Михаил Мамошин: «В Санкт-Петербургской митрополии восстановлена служба епархиального архитектора, и в целом церковное строительство возвращается в лоно строительной и проектной культуры. Последние 30 лет многому нас научили. Сначала была попытка слепо копировать некие образцы, делать ремейки, сейчас этот процесс пройден, его надо было пройти, чтобы осознать тему, предмет современного храма. Эта сфера становится все более реальной, адекватной времени. И слава Богу».
«Наши деды строили храмы, мы возводим и возрождаем их, наши дети и внуки продолжат это дело, — замечает Аркадий Скоров. — Современные техника и технологии нам в помощь. И специалисты сегодня ничуть не хуже. Есть талантливая молодежь и хорошие опытные архитекторы. Это же все-таки Петербург».
Список первоочередных храмов, подлежащих восстановлению
ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В БОЛЬШОЙ КОЛОМНЕ на площади Тургенева была построена в 1803 году по проекту архитектора Ивана Старова в стиле классицизм. Прихожанами церкви были жившие неподалеку на Фонтанке, 185, Александр Пушкин и его родители. С 1871 года при церкви действовало благотворительное общество, содержавшее женскую богадельню, два детских приюта, приходскую школу, бесплатную столовую. Снесли церковь в 1936 году.
БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ КОННОГВАРДЕЙСКОГО ПОЛКА на площади Труда, 5, была построена в русско-византийском стиле в 1849 году по проекту Константина Тона для лейб-гвардии Конного полка. До сноса в 1929 году украшала Благовещенскую площадь (ныне площадь Труда). Сегодня о судьбе площади идут споры. Часть архитектурного сообщества и горожан выступает за установку здесь памятника адмиралу Федору Ушакову.
ВВЕДЕНСКИЙ СОБОР ЛЕЙБ-ГВАРДИИ СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА на Загородном проспекте, 45А, была также построена по проекту архитектора Константина Тона для второго по старшинству лейб-гвардии Семеновского полка. Вокруг сооружения в русско-византийском стиле был разбит Введенский сад, с одной стороны выходящий на Загородный проспект, с другой — на Лазаретный переулок. В 1914 году Иерусалимский патриарх Дамиан преподнес в дар собору икону «Воскресение Христово», в которую была помещена частица Гроба Господня. Собор разрушили в 1933 году.
ЦЕРКОВЬ БОРИСА И ГЛЕБА на Синопской набережной, 32, воздвигли в 1882 году по проекту архитектора Михаила Щурупова в неорусском стиле по случаю неудавшегося покушения на императора Александра II в 1866 году. Она венчала створ проспекта Бакунина и Синопской набережной вплоть до 1934 года, а в последующие 40 лет использовалась в качестве склада. В 1975 году полуразрушенное здание полностью снесли.
ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ ВВЕДЕНИЯ ВО ХРАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ на Большой Пушкарской улице, 13, построена по проекту архитектора Ивана Лема в стиле классицизм. В 1872 году при церкви было создано Петровское общество вспоможения бедным. В 1873 году оно открыло приют, в 1875-м — богадельню в наемных помещениях. В настоящее время на месте разрушенной в 1932 году церкви — сквер.
ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СВЯТОГО МИТРОФАНИЯ ВОРОНЕЖСКОГО НА МИТРОФАНЬЕВСКОМ КЛАДБИЩЕ, Митрофаньевское шоссе, 13, украсила кладбище в 1847 году. Возведена по проекту Константина Тона. В приделе находились фамильные захоронения купеческих династий, а также могила автора биографии императора Александра I — Николая Шильдера. Церковь разрушили в 1929 году.
СОБОР АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО в Кронштадте на Соборной площади, 1. Основание и первый камень фундамента заложил Петр I в 1717 году. Первая соборная церковь была деревянная, ни ее плана, ни первоначального вида не сохранилось. Новое здание каменного собора по проекту Андрея Захарова и Алексея Акутина в стиле ампир было заложено в 1805 году при участии Александра I. Строительство завершилось в 1817 году. 53 года в соборе служил Иоанн Кронштадский. Здание разрушили в 1932 году.
Группа компаний «ГЛЭСК» вступает во второе десятилетие своей жизни. О ситуации в отрасли, пройденном пути и сегодняшнем дне холдинга размышляет его генеральный директор Сергей Салтыков.
— Мы крайне редко мыслим в масштабе десятилетий. И современный мир таков, что, занимая все наше время делами или безделицей (для которой все больше используется сеть Интернет), он поглощает и наши мысли, а порой и самосознание. И все меньше явлений и событий заставляют нас остановиться и уделить время чему-то по-настоящему важному, воспоминаниям, размышлениям, оценке пережитого.
О чем я мечтал и думал десять лет назад? К чему бы я хотел прийти через десять лет? И иногда эти размышления важнее, чем 99% сиюминутных дел. Ведь в современном обществе все чаще человек несчастен не от нехватки чего-либо; причиной отсутствия ощущения счастья является избыток информационного и эмоционального мусора, навязываемого внешним миром.
Приурочивая свои размышления к 10-летию с момента основания ГЛЭСК, которое произойдет 24 февраля 2021 года, я вспоминаю свои мысли и желания того времени. Помню появившееся тогда разочарование от работы большинства экспертных компаний. Их стиль работы строго делился на две категории. В первой были эксперты с поверхностным подходом, которые лишь при помощи рулетки, а иногда и с голыми руками ухитрялись определить даже наличие скрытых дефектов. Вторая категория — это эксперты с высоконаучным подходом, и их выводы по простым строительным вопросам звучали порой мало понятно даже для квалифицированного инженера-строителя. И в 2011 году мне очень захотелось создать даже не компанию, а скорее команду, которая жила бы любимым делом, имела бы лучшее оборудование в области обследования зданий, одинаково хорошо знала бы методики обследования зданий и сооружений различных типов и законы, касающиеся судебной экспертизы.
Удалось? Пожалуй, да. То, что сегодня наша команда насчитывает 35 человек без учета фрилансеров и мы пережили уже не один кризис, однозначно говорит о нашей стабильности и свидетельствует о том, что мы делаем нужное дело.
На текущий момент я лично принимаю участие во всех без исключения обследованиях и экспертизах, выполняемых компанией. Проверяем, обсуждаем, определяем необходимые исследования и делаем правильные выводы. Каждая ошибка — это огромный удар по репутации нашей компании и моей личной репутации. Конечно, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, но, слава Богу, ошибок в результатах нашей работы за десять лет было так мало, что я помню каждую. Мы сделали выводы, приняли меры по предотвращению подобных ситуаций в будущем.
Очень благодарен моей команде, которая в основном со мной уже многие годы, и ее профессионализмом я восхищаюсь каждый день. К сожалению, в нашем деле редко, но случаются случаи выгорания сотрудников, т. к. заданный темп работы требует задействовать мозг на пределе. Ведь обследование зданий и сооружений — это путь постоянного познания. Но в целом наша команда держит заданную планку и готова качественно выполнить самый сложный заказ.
Справка о компании
Группа компаний «ГЛЭСК» (ГлавЭнергоСтройКонтроль) — многопрофильный холдинг, основанный в 2011 году. Выполняет работы в сфере обследования зданий и сооружений разного назначения, осуществления строительной экспертизы, геотехнического мониторинга, проектных и геодезических работ, надзора за строительством, оценки рыночной стоимости объектов и др. ООО «ГЛЭСК» имеет необходимое для обследований зданий и сооружений оборудование и программное обеспечение, официально купленное и прошедшее государственную проверку. В обследовательской лаборатории насчитывается более 50 различных приборов и иного оборудования для предоставления нашим партнерам и заказчикам качественных услуг. Среди знаковых объектов, на которых компания выполняла различные работы: лечебно-реабилитационный корпус ФБГУ «СЗФМИЦ им. В. Алмазова», спортивные комплексы СКА, СИЗО «Кресты-2» УФСИН России, объект культурного наследия «Троицкий собор», Детская городская больница № 22 в Колпино, бизнес-центры и отели, расположенные на территории конгрессно-выставочного центра «Экспофорум», спортивно-концертный комплекс «М-1 Арена», Таврический дворец и многие другие.