Память о подвиге – бессмертна. Строители о блокаде
В преддверии Дня полного снятия блокады Ленинграда «Строительный Еженедельник» обратился к представителям строительной отрасли города с вопросом: «Что для Вас лично значит такое понятие, как блокада Ленинграда?» Публикуем их ответы.
Людмила Коган, генеральный директор ЗАО «БФА-Девелопмент»:
– Для меня это напоминание о том, что мы – потомки сильных, несгибаемых людей. Нас не запугать и не сломить. Когда бывает тяжело, есть пример мужества, нас не победить. Памятников блокаде в городе много. Советское правительство, проводя идеологическую политику, заботилось о сохранении памяти подвига горожан. Но мы перестали их замечать. Важно, чтобы к этим памятникам приводили детей, рассказывали им о том, как это было.
Елена Богомолова, главный архитектор проекта ООО «ПСБ «Жилстрой»:
– Для меня блокада Ленинграда – сплошная боль. Я родилась на Васильевском острове уже после войны в семье, из которой блокада унесла более десяти жизней. Вещи, хранящиеся у нас дома, напоминают об ушедших родных. Деревянная шкатулка с фотографиями, испещренная надписями, нацарапанными младшим братом моего отца – мальчиком Витей, погибшим в разбомбленном эшелоне вместе с детьми, которых пытались вывезти из Ленинграда. На стенах квартиры висят фотографии деда (Моисея Реброва, жившего на Гаванской улице), умершего 31 декабря 1941 года от «безбелковой дистрофии» (как записано в сохранившейся справке о смерти; это значит – от голода) в первую блокадную зиму. В блокаду умерли и его родные братья Илья и Николай. Имена деда и его братьев занесены в книгу памяти «Блокада». В семье хранятся письма военных лет от родных сестер бабушки. Моя бабушка выжила лишь потому, что была сослана в Казахстан по сфабрикованному делу в 1937 году и вернулась уже после войны. Вторая бабушка дежурила на крышах домов, гасила фугаски, ходила на работу на склады Бадаева пешком с Васильевского острова, позже – на «Севкабель» (пока были силы). Через год бабушку эвакуировали, она так ослабла, что не могла перешагнуть рельсы на вокзале. Она прожила долгую жизнь, но до конца своих дней вспоминала эти страшные дни…
Вспоминала, как варили суп из клея и ремней и топили печь разбитым роялем, как начинали обживаться после войны в квартире на Среднем проспекте Васильевского острова на первом этаже, где полом была земля. Как умирали, падая наземь, возле бабушки люди прямо в очереди, стоя за кусочком хлеба и горсткой муки. Как по дороге домой у нее не раз отнимали паек. И какая была трагедия – потерять хлебную карточку. В такой очереди умерла и родная сестра моего отца, а ее маленький сын пропал. Бабушка долго его разыскивала, и, к счастью, он нашелся – через пятнадцать лет! Как в послевоенное время из разгромленной трехкомнатной квартиры бабушка с моими родителями переселились втроем в десятиметровую комнату и начали жить заново. От бабушки Марии у нас в семье повелось делать запасы крупы, спичек, соли.
Блокада сказалась и на здоровье моей мамы и моей старшей сестры: малышка умерла в годовалом возрасте, отец вез ее хоронить на саночках на Смоленское кладбище. Из-за ослабленного здоровья мамы ее второй ребенок тоже родился больным и прожил всего пять лет. Отец, вспоминая блокаду, плакал. К сожалению, он прожил недолго, и воспитывал меня отчим. Блокада не обошла и его. Вернувшись с фронта с орденами и медалями, он нашел свой дом на улице Савушкина разбомбленным, а оба его родителя умерли с голода. Долгие годы, общаясь с мамой и бабушкой (а они прожили до 94 лет) и слушая их воспоминания о блокаде, о том страшном времени, я ощущаю себя прошедшей через все эти испытания!
Анастасия Заболотная, операционный директор сети апарт-отелей Vertical:
– Мой прадедушка был капитаном судна в Кронштадте и успел вывезти прабабушку и детей из блокадного Ленинграда на север в глубинку. А сам погиб в сражениях под Кронштадтом. Это страшное событие так или иначе повлияло на каждого человека в России и на страну в целом. Истории, связанные с блокадой, ужасают, блокада – это голод, страх и отчаяние.
Многие места в Петербурге помнят блокаду: когда приходишь в зоопарк, сотрудники рассказывают, как их коллеги пытались спасти животных; в филармониях – как музыканты играли, чтобы поднять дух горожан; заводы продолжали работать, выпускать танки, несмотря на состояние рабочих. Город изо всех сил пытался выжить, об этом подвиге необходимо помнить и рассказывать.
Лев Каплан, вице-президент, директор «Союзпетростроя», житель блокадного Ленинграда:
– Для меня лично блокада Ленинграда означает очень многое, потому что я жил в этом городе во время блокады. И хотя я был подростком двенадцати-пятнадцати лет, я принимал посильное участие в обороне города, будучи в отряде по спасению дома от зажигалок. Недаром 27 января 1944 года называют днем ленинградской победы. Этот день был наполнен ликованием выживших горожан, снятием маскировки с окон, первым салютом с Марсова поля и военных кораблей Балтийского флота. Снятие блокады Ленинграда в январе 1944 года стало серьезным ударом по немецко-фашистским захватчикам и в числе прочего предопределило Победу в мае 1945 года. Этот день я чту наравне с праздником Победы над фашистской Германией. Поздравляю всех ленинградцев-петербуржцев с 76-й годовщиной полного снятия блокады Ленинграда. Чистого мирного неба над головой!
Михаил Голубев, девелопер, инвестор проекта «Прибрежный Квартал» в Лисьем Носу:
– Блокада Ленинграда для меня – это, в первую очередь, героизм его жителей. Беспрецедентное проявление духа, стойкости и желания отстоять свой город от врага. То, что никогда нога захватчика не вступала в наш город, – это подвиг простых людей. День снятия блокады – это один из самых главных праздников в Петербурге, часть идентичности города, наш особый ритуал и память для поколений.
Кирилл Романов, генеральный директор ООО «Гильдия Геодезистов»:
– Блокада Ленинграда для меня и моей семьи – это была личная история и личная трагедия.
Обе мои бабушки – жительницы блокадного Ленинграда. Галине Александровне Романовой было одиннадцать лет. Она выступала в госпитале для раненных солдат. Ей иногда доставались гостинцы от красноармейцев; наверное, благодаря этому их семья смогла выжить. Почти год она прожила в блокадном Ленинграде. Потом очень сильно заболела, но ей повезло, ее с мамой и маленьким братом эвакуировали. Она не любила рассказывать про войну и блокаду, даже когда я просил.
Как-то, когда я был уже курсантом военно-морского училища, я приехал к ней в увольнение 27 января, в форме и с цветами, и поздравил с Днем снятия блокады города Ленинграда, она расстроилась и попросила больше не поздравлять ее с этим днем. Наверное, для нее это было слишком тяжелые воспоминания.
Вторая бабушка, Галина Иосифовна Блохина, была совсем ребенком, ее семье было проще, в блокаду они жили в домовладении в Ольгино. У них было хозяйство и огород. Несмотря на то, что большую часть урожая нужно было сдавать, такого голода, как в городе, не было. Первое время у них даже была корова, но потом ее пришлось сдать в колхоз.
В Ленинграде память о тех страшных событиях передавали не только в семьях. Мы в школе постоянно ездили на экскурсии, посвященные войне и блокаде. Я помню, как в День снятия блокады мы в школе заклеивали бумагой крест накрест окна, в коридоре был почетный караул из старшеклассников. Также в детстве у меня была книга про блокаду с леденящими кровь фотографиями и фактами. Некоторые фото я помню и сейчас. Вряд ли такие педагогические подходы применимы в наше время, но мы точно должны передать память о тех страшных событиях нашим детям.
Ольга Сафронова, заместитель генерального директора ООО «Негосударственный надзор и экспертиза»:
– Моя мама – блокадница, поэтому рассказы об ужасах зимы 1941–1942 годов я слышу с самого детства. Первая учительница младших классов у нас тоже была блокадница. Однажды, после очередной шалости на перемене, когда мы кидались хлебом, она собрала весь класс и начала рассказывать о жизни в блокадном Ленинграде. Ее рассказ произвел такое впечатление, что помню его до сих пор и не могу выкидывать даже уже черствый хлеб.
Игорь Френкель, исполнительный директор ООО «Институт современных строительных технологий»:
– Для всех, кто пережил блокаду или знает о ней из книг, фильмов, истории города, – это в первую очередь пример героизма простых людей и безграничная вера в победу. Блокада Ленинграда – для меня черная полоса истории СССР, но вместе с тем наполняющая меня гордостью за жителей города, которые ценой своей жизни сохранили наш прекрасный город.
Считаю, что на территории города и пригородов должны появляться новые памятники, мемориалы, памятные доски. Решение об их размещении должно приниматься на уровне муниципальной власти. А вот формы и место – должны определяться только путем конкурса и голосования населения. Не обязательно это огромные мемориалы и скульптурные группы. Скульптуры кошек, спасавших город от голода, барельеф проруби на Фонтанке, 21, девочка на санках, скол мрамора на Аничковом мосту, рупор на углу Садовой и Невского – несут порой больше информации и надежды на то, что память о блокаде будет вечной.
Петербургское отделение Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС) настаивает на сносе строящейся девятиэтажки возле памятника архитектуры ленинградского авангарда – ансамбля фабрики «Красное знамя». По мнению экспертов, строительство противоречит нормам охраны объектов культурного наследия.
Судьбу памятника культурного наследия на прошлой неделе обсудили участники круглого стола, посвященного проблемам сохранения и перспективам использования здания. Речь идет об ансамбле бывшей трикотажной фабрики «Красное знамя» на Петроградской стороне. Он включает в себя здание силовой подстанции (ТЭЦ), созданное по замыслу немецкого архитектора Эриха Мендельсона в 20-х годах прошлого века. Оно является памятником культурного наследия регионального значения и охраняется КГИОП.
В 2015 году участок площадью 1,1 га вместе со зданием ТЭЦ купило ООО «СитиСтрой», учредителем которого является ООО «Балтийская коммерция» Бориса Прахина. Здание силовой подстанции он планирует отреставрировать и использовать под коммерческие цели с культурной составляющей. В 2016 году компания на участке начала строительство девятиэтажного дома бизнес-класса.
«Уникальный объект культурного наследия давно пустует и приходит в упадок. А строительство рядом с ТЭЦ многоэтажного жилого дома привело к снижению градостроительной роли этого замечательного сооружения», – сказала член президиума ВООПИиК Маргарита Штиглиц.
По данным ИКОМОС, высота строящегося здания на 28% превышает высоту скругленной части силовой станции. «Урон нанесен ансамблю в целом: уничтожено внутреннее пространство ансамбля, из-за чего разрушено композиционное взаимодействие между зданием силовой станции и комплексом производственных цехов», – заявил председатель Санкт-Петербургского отделения ИКОМОС Сергей Горбатенко.
По его словам, 16 марта текущего года члены Совета разработали проект решения, которое в ближайшее время будет опубликовано на сайте организации. Меры предлагаются кардинальные. Так, эксперты призывают снести новостройку, с компенсацией затрат инвестору за счет администрации города, которая «допустила очередную градостроительную ошибку». Кроме того, по мнению участников Совета, статус всех объектов культурного наследия необходимо изменить с регионального на федеральный, а также включить их в список объектов, охраняемых ЮНЕСКО.
Председатель совета директоров ЗАО «Балтийская Коммерция» Борис Прахин сообщил, что проект реализуется в рамках действующего разрешения на строительство и согласованного архитектурного облика объекта.
«Спасибо, что «учитываете» мнение того, кто восстанавливает здание, разрушающееся последние несколько десятков лет, – съязвил Борис Прахин. – Это еще большой вопрос, кому реставрировать объекты культурного значения. ТЭЦ мы воспринимаем как чисто социальную нагрузку. Раньше там был депрессивный район с разрушенными зданиями без света и отопления. Еще пару лет и восстанавливать было бы нечего. Если сносить каждое здание, которое якобы портит облик города, то можно остановить строительство вовсе».
Председатель Комитета по градостроительству и архитектуре, главный архитектор Петербурга Владимир Григорьев идею о сносе новостройки не поддержал. «Территория перестала быть откровенно депрессивной. Ничто так не портит наш город как ощущение заброшенности. У нас нет никаких законных оснований останавливать стройку. Прекратить развитие легко, а придумать схему, по которой нужно развивать город, намного сложнее», – сказал Владимир Григорьев.
Кстати
Эрих Мендельсон признал свое авторство только в проектировании силовой подстанции «Красного знамени». Изначально он разрабатывал проект строительства нескольких корпусов. Но в итоге, из-за разногласий с ленинградскими зодчими, немецкий архитектор прекратил участие в проекте и покинул Ленинград.
Строительные компании вслед за банками осваивают инструменты диджитал-маркетинга. Уже несколько крупных игроков на рынке недвижимости предлагают своим клиентам выбрать будущую квартиру или проследить за тем, как она строится, через мобильное приложение.
ГК «Эталон» накануне сообщила о запуске мобильного приложения для Android. Сервис содержит описания жилых комплексов, информацию о наличии свободных квартир, параметрический выборщик квартир, информацию о спецпредложениях, а также адреса и телефоны офисов продаж и региональных представительств компании. Опционал приложения дает возможность делиться выбранными планировками с родными и друзьями, сохранять в «Избранное» или сразу же забронировать понравившуюся квартиру в любом из объектов застройщика, связавшись с менеджером по продажам.
Согласно информации на сервисе Google Play, приложение «Эталон» скачали около 500 пользователей. Кстати, в магазине приложений Gоogle можно найти еще несколько аналогичных продуктов, созданных тем же разработчиком – компанией Exclusive Design – для «Группы ЛСР» и компании «Арсенал-Недвижимость». Но их возможности уже: приложения позволяют только следить за процессом строительства через трансляцию с web-камер.
Наиболее популярно в данной линейке приложение «Группы ЛСР»: более 1000 установок и наибольшее количество отзывов от пользователей. По словам директора по работе с инвесторами и связям с общественностью «Группы ЛСР» Юрия Ильина, приложение востребовано как среди потенциальных покупателей, так и среди дольщиков. «Мы получаем обратную связь от пользователей, высказывающих свои пожелания по работе программы. Например, когда камера на объекте выключена по причине вынужденного демонтажа для переноса на новое место, поступает достаточно большое количество обращений с просьбой как можно скорее возобновить трансляцию, – комментирует господин Ильин. – Мы учитываем пожелания наших клиентов и намерены дальше развивать приложение, а также расширять его функционал».
Сегодня число подобных приложений в Google Play невелико и значительно уступает в количестве приложениям, направленным на поиск арендного жилья. Неидеально и их качество: разработчикам еще есть что улучшать, судя по отзывам пользователей и небольшому количеству скачиваний (до 500 установок, приложение «ЛСР» в этом случае является исключением, и скорее всего, за счет наличия у застройщика объектов в нескольких регионах России).
Эксперты, развивающие web-проекты в сфере девелопмента, подтверждают, что приложений для покупки квартир или наблюдения за строительством сегодня крайне мало. Они объясняют это тем, что люди, как правило, покупают квартиру один раз. И им нет смысла ради одной сделки устанавливать в смартфон приложение, которым они вряд ли будут пользоваться ежедневно.
Услуга наблюдения за строительством – привлекательна для пользователей, но внедрение этой опции также нельзя назвать массовым. Камеры установлены далеко не на всех объектах, но и там, где установлены, не всегда работают корректно.
Кроме того, не на всех объектах ведется активная стройка. Информацию об этапах строительства застройщики размещают, ориентируясь не столько на уже вложившихся в стройку клиентов, сколько на потенциальных покупателей, с целью показать, что проект «живой» и надежный.
Основной задачей строительных компаний по-прежнему остается продажа квартир в строящемся объекте. Застройщики избегают оценивать влияние мобильных приложений на продажи. Из чего можно сделать вывод, что этот инструмент диджитал-маркетинга пока не зарекомендовал себя на рынке недвижимости и внедряется скорее в качестве эксперимента.