Память о подвиге – бессмертна. Строители о блокаде
В преддверии Дня полного снятия блокады Ленинграда «Строительный Еженедельник» обратился к представителям строительной отрасли города с вопросом: «Что для Вас лично значит такое понятие, как блокада Ленинграда?» Публикуем их ответы.
Людмила Коган, генеральный директор ЗАО «БФА-Девелопмент»:
– Для меня это напоминание о том, что мы – потомки сильных, несгибаемых людей. Нас не запугать и не сломить. Когда бывает тяжело, есть пример мужества, нас не победить. Памятников блокаде в городе много. Советское правительство, проводя идеологическую политику, заботилось о сохранении памяти подвига горожан. Но мы перестали их замечать. Важно, чтобы к этим памятникам приводили детей, рассказывали им о том, как это было.
Елена Богомолова, главный архитектор проекта ООО «ПСБ «Жилстрой»:
– Для меня блокада Ленинграда – сплошная боль. Я родилась на Васильевском острове уже после войны в семье, из которой блокада унесла более десяти жизней. Вещи, хранящиеся у нас дома, напоминают об ушедших родных. Деревянная шкатулка с фотографиями, испещренная надписями, нацарапанными младшим братом моего отца – мальчиком Витей, погибшим в разбомбленном эшелоне вместе с детьми, которых пытались вывезти из Ленинграда. На стенах квартиры висят фотографии деда (Моисея Реброва, жившего на Гаванской улице), умершего 31 декабря 1941 года от «безбелковой дистрофии» (как записано в сохранившейся справке о смерти; это значит – от голода) в первую блокадную зиму. В блокаду умерли и его родные братья Илья и Николай. Имена деда и его братьев занесены в книгу памяти «Блокада». В семье хранятся письма военных лет от родных сестер бабушки. Моя бабушка выжила лишь потому, что была сослана в Казахстан по сфабрикованному делу в 1937 году и вернулась уже после войны. Вторая бабушка дежурила на крышах домов, гасила фугаски, ходила на работу на склады Бадаева пешком с Васильевского острова, позже – на «Севкабель» (пока были силы). Через год бабушку эвакуировали, она так ослабла, что не могла перешагнуть рельсы на вокзале. Она прожила долгую жизнь, но до конца своих дней вспоминала эти страшные дни…
Вспоминала, как варили суп из клея и ремней и топили печь разбитым роялем, как начинали обживаться после войны в квартире на Среднем проспекте Васильевского острова на первом этаже, где полом была земля. Как умирали, падая наземь, возле бабушки люди прямо в очереди, стоя за кусочком хлеба и горсткой муки. Как по дороге домой у нее не раз отнимали паек. И какая была трагедия – потерять хлебную карточку. В такой очереди умерла и родная сестра моего отца, а ее маленький сын пропал. Бабушка долго его разыскивала, и, к счастью, он нашелся – через пятнадцать лет! Как в послевоенное время из разгромленной трехкомнатной квартиры бабушка с моими родителями переселились втроем в десятиметровую комнату и начали жить заново. От бабушки Марии у нас в семье повелось делать запасы крупы, спичек, соли.
Блокада сказалась и на здоровье моей мамы и моей старшей сестры: малышка умерла в годовалом возрасте, отец вез ее хоронить на саночках на Смоленское кладбище. Из-за ослабленного здоровья мамы ее второй ребенок тоже родился больным и прожил всего пять лет. Отец, вспоминая блокаду, плакал. К сожалению, он прожил недолго, и воспитывал меня отчим. Блокада не обошла и его. Вернувшись с фронта с орденами и медалями, он нашел свой дом на улице Савушкина разбомбленным, а оба его родителя умерли с голода. Долгие годы, общаясь с мамой и бабушкой (а они прожили до 94 лет) и слушая их воспоминания о блокаде, о том страшном времени, я ощущаю себя прошедшей через все эти испытания!
Анастасия Заболотная, операционный директор сети апарт-отелей Vertical:
– Мой прадедушка был капитаном судна в Кронштадте и успел вывезти прабабушку и детей из блокадного Ленинграда на север в глубинку. А сам погиб в сражениях под Кронштадтом. Это страшное событие так или иначе повлияло на каждого человека в России и на страну в целом. Истории, связанные с блокадой, ужасают, блокада – это голод, страх и отчаяние.
Многие места в Петербурге помнят блокаду: когда приходишь в зоопарк, сотрудники рассказывают, как их коллеги пытались спасти животных; в филармониях – как музыканты играли, чтобы поднять дух горожан; заводы продолжали работать, выпускать танки, несмотря на состояние рабочих. Город изо всех сил пытался выжить, об этом подвиге необходимо помнить и рассказывать.
Лев Каплан, вице-президент, директор «Союзпетростроя», житель блокадного Ленинграда:
– Для меня лично блокада Ленинграда означает очень многое, потому что я жил в этом городе во время блокады. И хотя я был подростком двенадцати-пятнадцати лет, я принимал посильное участие в обороне города, будучи в отряде по спасению дома от зажигалок. Недаром 27 января 1944 года называют днем ленинградской победы. Этот день был наполнен ликованием выживших горожан, снятием маскировки с окон, первым салютом с Марсова поля и военных кораблей Балтийского флота. Снятие блокады Ленинграда в январе 1944 года стало серьезным ударом по немецко-фашистским захватчикам и в числе прочего предопределило Победу в мае 1945 года. Этот день я чту наравне с праздником Победы над фашистской Германией. Поздравляю всех ленинградцев-петербуржцев с 76-й годовщиной полного снятия блокады Ленинграда. Чистого мирного неба над головой!
Михаил Голубев, девелопер, инвестор проекта «Прибрежный Квартал» в Лисьем Носу:
– Блокада Ленинграда для меня – это, в первую очередь, героизм его жителей. Беспрецедентное проявление духа, стойкости и желания отстоять свой город от врага. То, что никогда нога захватчика не вступала в наш город, – это подвиг простых людей. День снятия блокады – это один из самых главных праздников в Петербурге, часть идентичности города, наш особый ритуал и память для поколений.
Кирилл Романов, генеральный директор ООО «Гильдия Геодезистов»:
– Блокада Ленинграда для меня и моей семьи – это была личная история и личная трагедия.
Обе мои бабушки – жительницы блокадного Ленинграда. Галине Александровне Романовой было одиннадцать лет. Она выступала в госпитале для раненных солдат. Ей иногда доставались гостинцы от красноармейцев; наверное, благодаря этому их семья смогла выжить. Почти год она прожила в блокадном Ленинграде. Потом очень сильно заболела, но ей повезло, ее с мамой и маленьким братом эвакуировали. Она не любила рассказывать про войну и блокаду, даже когда я просил.
Как-то, когда я был уже курсантом военно-морского училища, я приехал к ней в увольнение 27 января, в форме и с цветами, и поздравил с Днем снятия блокады города Ленинграда, она расстроилась и попросила больше не поздравлять ее с этим днем. Наверное, для нее это было слишком тяжелые воспоминания.
Вторая бабушка, Галина Иосифовна Блохина, была совсем ребенком, ее семье было проще, в блокаду они жили в домовладении в Ольгино. У них было хозяйство и огород. Несмотря на то, что большую часть урожая нужно было сдавать, такого голода, как в городе, не было. Первое время у них даже была корова, но потом ее пришлось сдать в колхоз.
В Ленинграде память о тех страшных событиях передавали не только в семьях. Мы в школе постоянно ездили на экскурсии, посвященные войне и блокаде. Я помню, как в День снятия блокады мы в школе заклеивали бумагой крест накрест окна, в коридоре был почетный караул из старшеклассников. Также в детстве у меня была книга про блокаду с леденящими кровь фотографиями и фактами. Некоторые фото я помню и сейчас. Вряд ли такие педагогические подходы применимы в наше время, но мы точно должны передать память о тех страшных событиях нашим детям.
Ольга Сафронова, заместитель генерального директора ООО «Негосударственный надзор и экспертиза»:
– Моя мама – блокадница, поэтому рассказы об ужасах зимы 1941–1942 годов я слышу с самого детства. Первая учительница младших классов у нас тоже была блокадница. Однажды, после очередной шалости на перемене, когда мы кидались хлебом, она собрала весь класс и начала рассказывать о жизни в блокадном Ленинграде. Ее рассказ произвел такое впечатление, что помню его до сих пор и не могу выкидывать даже уже черствый хлеб.
Игорь Френкель, исполнительный директор ООО «Институт современных строительных технологий»:
– Для всех, кто пережил блокаду или знает о ней из книг, фильмов, истории города, – это в первую очередь пример героизма простых людей и безграничная вера в победу. Блокада Ленинграда – для меня черная полоса истории СССР, но вместе с тем наполняющая меня гордостью за жителей города, которые ценой своей жизни сохранили наш прекрасный город.
Считаю, что на территории города и пригородов должны появляться новые памятники, мемориалы, памятные доски. Решение об их размещении должно приниматься на уровне муниципальной власти. А вот формы и место – должны определяться только путем конкурса и голосования населения. Не обязательно это огромные мемориалы и скульптурные группы. Скульптуры кошек, спасавших город от голода, барельеф проруби на Фонтанке, 21, девочка на санках, скол мрамора на Аничковом мосту, рупор на углу Садовой и Невского – несут порой больше информации и надежды на то, что память о блокаде будет вечной.
В ГК «Город» сменился собственник. Вместо Артема Маневича контроль над ХК «Эра», которая занимается достройкой домов «Города», получил бизнесмен Игорь Бучеров. На прошлой неделе он впервые встретился с дольщиками и пообещал, что достроит все их дома.
В конце июня текущего года Артем Маневич сократил свое участие в ХК «Эра», которая достраивает долгострои ГК «Город», с 70% до 3,5%. Контроль над компанией перешел к бизнесмену Игорю Бучерову. Доли двух других акционеров – Сергея Соколова (20%) и Михаила Макова (10%) – не изменились. Игорь Бучеров также получил пост гендиректора ХК «Эра» вместо Сергея Соколова.
Об Игоре Бучерове известно немного. Как пишут СМИ, у него есть доли в нескольких небольших охранных бизнесах и пост в Совете директоров проектного института РосНИПИУрбанистика.
На прошлой неделе новый собственник ХК «Эра» провел первую встречу с дольщиками ГК «Город» в Комитете по строительству Смольного. Он заверил, что в конце концов будут достроены все жилые комплексы-долгострои и озвучил меры по достройке проблемных объектов. Новый директор ХК «Эра» сообщил, что часть дольщиков ГК «Город» сможет выбрать свободные квартиры в домах первой и второй очередей проекта «Ленинский парк» (в корпусах 6А, Б, В, в также 7А, Б, В и 9А) и получить их без доплат вместо своих квартир сопоставимой площади в других корпусах-долгостроях.
Кроме того, Игорь Бучеров обещал, что уже в июле генподрядчик проекта компания «Проммонолит» получит средства на продолжение строительных работ в объеме 375 млн рублей.
Дополнительное финансирование ХК «Эра» планирует привлечь в результате продажи земли ГК «Город» в Каменке. Игорь Бучеров сообщил, что уже перечислены авансовые платежи по двум участкам в размере 906 млн рублей и 450 млн рублей соответственно. Из них 700 млн рублей, по словам бизнесмена, ушли на погашение кредита в объеме 2 млрд рублей, предоставленного застройщику банком «Санкт-Петербург». «Остальные деньги пойдут в стройку», – заявил бизнесмен. Он добавил, что в сентябре должно увидеть свет постановление правительства города об изменении высотности застройки участков в Каменке. «После этого сделки по их продаже будут закрыты, и ХК «Эра» в том же месяце получит 1,2 млрд рублей для продолжения строительных работ на объектах ГК «Город», – добавил он.
Заместитель председателя Комитета по строительству Петербурга Евгений Барановский, в свою очередь, признал, что сдача ЖК «Прибалтийский» и точечных домов ЖК «Ленинский парк», ранее назначенная на сентябрь текущего года, из-за изменения финансовой модели может быть сдвинута на более поздний срок. Но пообещал, что их достроят до конца 2018 года.
Справка
С лета 2016 года достройкой проблемных домов ГК «Город» занимается ХК «Эра», где 70% долей принадлежало Артему Маневичу. Под его руководством компания ХК «Эра», которая завершает долгострои «Города», смогла привлечь почти 3 млрд рублей на стройку (в основном кредитные средства) и довела до конца строительство двух корпусов ЖК «Ленинский парк» (6А и 7А). Сейчас там идет передача квартир дольщикам. Но Артем Маневич вынужден был выйти из ХК «Эра», поскольку другую его компанию – «Вэст-Капитал» – начал из-за долгов банкротить ПАО «Сбербанк».
Петербуржцы значительно меньше удовлетворены качеством среды, в которой они живут, чем жители Швеции, Германии и Норвегии. К такому выводу пришли в результате опроса в шведской строительной компании Bonava.
Исследование удовлетворенности жилой средой «Индекс счастья» было проведено в восьми странах, на рынках которых присутствует шведский застройщик, в том числе в России, а именно в Петербурге. Восьми тысячам респондентов было предложено ответить на вопросы о степени удовлетворенности своей жилой средой, чувства дома в месте своего проживания и чувства принадлежности к месту своего проживания. «Мы спросили у людей, что делает их счастливыми. Мы спрашивали и о том, в какой мере они получают «компоненты счастья» сегодня и что мы можем сделать, чтобы им стало лучше. Я понимаю, что у разных людей разное представление о счастье. Возможно, общего ответа вообще не существует. Но пытаясь найти ответ, мы можем что-то сделать для улучшения качества жизни. Сделать правильные шаги в правильном направлении», – прокомментировала София Рюдбек, старший вице-президент по маркетингу и коммуникациям Bonava AB.
В среднем индекс удовлетворенности жилой средой на восьми рынках, где проводился опрос, а помимо петербуржцев в нем приняли участие граждане Эстонии, Латвии, Швеции, Норвегии, Дании, Германии и Финляндии, равен 72. При этом наиболее высокий показатель у шведов – 79. Для Петербурга его значение составило 66 пунктов, лишь на один пункт выше минимального индекса, который был получен по результатам опроса в Эстонии.
Ключевые составляющие
«То, что шведы довольны своими соседями больше, чем остальные, дает нам возможности подумать, что же у нас в Швеции за образ жизни, который дает такой эффект, и что мы можем использовать в Петербурге», - уточнила София Рюдбек. По ее словам, компонентами, стимулирующими состояние счастья, участники опроса назвали длительность проживания в одном месте, наличие жилья в собственности, а также какие-либо связи со структурой своего жилья, что, очевидно, дает чувство включенности в жизнь сообщества.
В целом в понятии счастья, как свидетельствуют полученные данные, современные горожане учитывают такие составляющие, как повседневный комфорт, возможность вести здоровую и активную жизнь, знание места и ближайшего окружения (что поддерживает дружелюбную и стабильную атмосферу), возможность влиять на место, в котором ты живешь, и совместное пользование ресурсами. При этом выявленные компоненты, какими бы привычными они ни казались, получают новое прочтение.
Например, чувство безопасности (кстати, важное для счастья 88% опрошенных петербуржцев) предполагает знание тех, кто живет рядом с тобой.
Озеленением, которое влияет на ощущение счастья 79% респондентов в Петербурге, доволен лишь 51% из числа ответивших на вопросы шведского застройщика в Северной столице. И это повод для архитекторов, чтобы задуматься о том, как вернуть природу в город.
Приспособленность жилой среды к передвижению пешком и прогулкам на велосипеде, связанная с идеей здоровой жизни, – вообще мегатренд современности, особенно в больших городах. Между тем в ответах петербуржцев на вопрос о важности этого компонента и степени его наличия в сегодняшней среде есть, констатировала София Рюдбек, «большой зазор».
Кстати, в ответах участников опроса в нашем городе выявился ряд любопытных сугубо петербургских трендов. Так, более позитивно оценивают жилую среду женщины, чем мужчины, семейные люди по сравнению с одинокими, люди более старшего возраста (50–64 года) по сравнению с наиболее молодой категорией участников (18–34 года).
Как это по-шведски
Цифровая эра дарит больше свободы, но и формирует новые поводы для стрессов. Одним из вариантов решения проблемы может быть изменение отношения к ландшафту, говорит Юхан Пайю, шведский архитектор и ландшафтный дизайнер, партнер архитектурного бюро FOJAB arkitekter. В рамках открытого диалога с петербуржцами на тему «Как сделать горожан счастливыми?» он представил программные для современного шведского архитектурного сообщества идеи.
Прежде всего, это мысль о том, что для архитекторов важно осознавать не только как будет выглядеть впоследствии объект, но и на что может повлиять этот образец архитектуры. Это также идея о том, что одни и те же пространства могут выполнять разные функции, и архитекторам, ландшафтным урбанистам следует быть очень точными, чтобы «не получалось заброшенных мест». Далее, важно не воспринимать ландшафт как нечто пассивное: он активен, и использовать его надо так, чтобы не разрушить все, что в нем находится. Необходимо, например, «подружиться с водой», которая может стать элементом работающего ландшафта (и для Стокгольма, и для Петербурга с их естественными водными источниками это весьма актуально). Необходимо больше внимания уделять реакции со стороны детей на развитие городской среды.
«Мы стремимся понять, что можно использовать, чтобы жить в согласии с природой, жить в общественном пространстве, но не как в коммунальной квартире», – заявил г-н Пайю. Например, вместо традиционного парка, который тяжело и дорого содержать, можно сделать «зеленую крышу» – вынести на верх здания природный ландшафт, где можно ходить, гулять, сидеть, обедать, где все открыто для общественности. И такие проекты уже реализуются.
Коллегу поддержала София Рюдбек, старший вице-президент по маркетингу и коммуникациям Bonava AB, отметив, что если петербуржцы обычно в выходные едут на дачу, то шведы сегодня стремятся «вернуть дачу в город».
Идея доступного общественного пространства граничит с мыслью о необходимости частного пространства, защищенного от вторжения. «Мне кажется, это очень важно и для шведов, и для русских», – заявил Юхан Пайю и рассказал о проектах, в которых часть здания закрыта для чужих, но определенное пространство становится общественным. С одной стороны, таким образом архитекторы компенсируют для людей объективно сжимающееся частное пространство (поскольку города становятся все более густонаселенными), а с другой, – напоминают о важности общения офф-лайн.
«Мы, безусловно, часть цифровой эпохи и принимаем ее. Но мы также понимаем, что личная встреча с людьми очень много значит для человека, чтобы он чувствовал себя принадлежащим какому-то городу, какому-то пространству. Мне не кажется, что цифровой мир заменит физический. Они просто будут сосуществовать, служа разным целям», – пояснила София Рюдбек. Со своей стороны, Юхан Пайю напомнил, что коммуникация на 70% состоит из обмена сигналами на языке тела, и потому в городской среде важно наличие мест, где можно пообщаться неспешно, не на ходу.