Сохранять нельзя развивать
Проблематика нахождения баланса между сохранением и развитием исторического центра Санкт-Петербурга не теряет своей актуальности. «Строительный Еженедельник» провел заочный круглый стол, попросив ряд экспертов высказать свое мнение по этому вопросу.
«Строительный Еженедельник» («СЕ»): В мировой практике немало разных примеров отношения к сложившейся застройке исторических городов. Какие практики, на Ваш взгляд, наиболее применимы для Петербурга?
Рафаэль Даянов, руководитель Архитектурного бюро «Литейная часть-91», заслуженный строитель России: Я думаю, что проведение каких-то прямых аналогий совершенно неуместно. Зарубежные практики обращения с объектами наследия вряд ли применимы в России. У нас совершенно другие условия – иной климат, иная экология, иной менталитет людей. Сравнения просто некорректны. При всей похожести на европейскую застройку Петербург совершенно самобытен, его наследие оригинально, сформировано российской идентичностью в специфических северных условиях со всеми их отличительными особенностями. Поэтому у нас свой путь.
Александр Карпов, директор Центра экспертиз ЭКОМ, руководитель группы экспертов Комиссии ЗакС Петербурга по городскому хозяйству: На мой взгляд, это практика итальянских, немецких городов, которые развивали комплексное регулирование градостроительства и охраны наследия на муниципальном уровне еще до того, как это стало общей тенденцией. Эти практики предполагают очень детальную проработку перспектив управления территорией, включая желаемые сценарии развития буквально каждого участка. В результате планы по сохранению наследия этих городов были интегрированы с планами по развитию. И логика этих практик проистекала не из каких-то внешних обязательств, а из понимания своей идентичности, истории, культурной традиции. Нужно перенимать опыт, например, британский, государственной и муниципальной поддержки работы собственников по сохранению исторической ценности зданий.
«СЕ»: Известно, что барон Осман во второй половине XIX века фактически снес старый Париж и застроил территорию теми зданиями, которые сегодня всех восхищают. Возможна ли подобная практика в Петербурге – конечно, не в полном масштабе, а в отношении зданий, не представляющих серьезной историко-архитектурной ценности?
Филипп Грибанов, представитель Фонда содействия строительству культовых сооружений РПЦ в Петербурге: У каждого великого города свой путь, который складывается из истории, культуры, менталитета, традиций. В Петербурге огромное количество настоящих памятников архитектуры, сносить которые – это настоящее преступление. В то же время есть здания, которые не представляют собой ценности, но охраняются не меньше, чем истинные произведения искусства. Подход к ним с точки зрения законодательства почти одинаковый, что противоречит как здравому смыслу, так и самой сути сохранения и восстановления памятников архитектуры. В итоге город оказался фактически застывшим музеем под открытым небом – и ни о каком развитии не может идти и речи. Я выступаю за индивидуальный подход к новым проектам в центре города.
Александр Карпов: Это некорректное сравнение. Действия барона Османа имели стратегический градостроительный посыл – он реализовывал свой план преобразования хаотически застроенного Парижа не на уровне отдельных зданий или кварталов, объектом перепланировки был весь город в целом. Петербург изначально «умышленный город», со времен Петра он застраивался по планам, и градостроительного хаоса, который мешал бы его развитию и требовал ликвидации, у нас просто никогда не было. Так что говорить об использовании «опыта Османа», тем более применительно к отдельным зданиям, – не приходится.
«СЕ»: Какие архитектурно-градостроительные характеристики (высота, плотность и пр.) в зоне исторической застройки города должны оставаться незыблемыми, а что может быть скорректировано, на Ваш взгляд?
Филипп Грибанов: Пока незыблемым можно считать только то, что многие здания требуют реконструкции, реставрации и приспособления к современному использованию. Но сделать это зачастую невозможно из-за жесткого регулирования в зоне исторической застройки. В таких условиях любая попытка инвестора подойти к историческому зданию встречается в штыки. Для начала нужно выработать индивидуальный подход к особо значимым объектам. А высотность, плотность, перепланировка – это уже вопрос целесообразности, здравого смысла и сохранения исторической правды.
Рафаэль Даянов: Ситуация вкратце такова: охранное законодательство – жесткое, правила игры – очень строгие; большинство людей, которые дискутируют сегодня по поводу застройки – плохо представляют себе строительные нормы и правила. Надо понимать, что город все равно будет развиваться – так или иначе, в той или иной форме. Остановить этот процесс невозможно. Даже если «запретить всё», через какое-то время все равно придется подстраиваться под реальность. Потому что меняются технологии, представления о комфорте и качестве жизни и многие другие факторы. Ансамбли классицистического Петербурга принципиально отличаются от застройки конца XIX– начала ХХ века, но сегодня все это воспринимается как единый комплекс наследия. И сегодняшний путь законодательных ограничений на любые работы в центре города, на мой взгляд, – тупиковый. Законодательство должно быть гибким, учитывающим объективную реальность, а не строящимся на отвлеченных «принципах», не применимых на практике.
«СЕ»: Существует немало исторических объектов, которые не могут найти инвесторов, поскольку требования охраны не позволяют приспособить их для современного использования. В итоге они просто постепенно разрушаются. Что делать со сложившейся ситуацией?
Рафаэль Даянов: В старых жилых домах, где каждый гвоздь градозащитники готовы объявить бесценным артефактом, между прочим, люди живут. Почему они должны жить в условиях, совершенно ненормальных с точки зрения и современных представлений о комфорте, и тех же установленных норм – противопожарных, санитарных и прочих? Отремонтировать такие дома или просто невозможно или запредельно дорого, сохранять до естественного «умирания» – опасно. Это серьезные социальные проблемы, которые надо спокойно и методично решать – профессионалам, а не дилетантам.
Александр Карпов: По данным государственной инвентаризации, подобных объектов в городе не более полутора сотен. На фоне десятка тысяч исторических зданий в Петербурге – это ничтожный процент. При этом для того, чтобы говорить об их «разрушении», необходимо различать реальную аварийность, мнимую аварийность и просто облупившийся фасад, придающий дому непрезентабельный вид. У нас есть здания (яркий пример – ул. Восстания, 4), которые на фоне официального признания аварийными активно эксплуатировались, и никто из многочисленных арендаторов, несмотря на «диагноз», отнюдь не торопился оттуда съезжать. Большая часть рассказов о «неустранимой аварийности» – это просто миф, подтвержденный заказными экспертизами, доказывающими то, чего нет.
Алексей Шашкин, член Совета по сохранению и развитию территорий исторического центра Санкт-Петербурга, генеральный директор компании «Геореконструкция»: С существующим законодательством никакого развития города не будет. Любой дореволюционный дровяной сарай будет стоять теперь «вечно». Если такова цель закона, надо ясно себе представлять и последствия. Исторический центр Петербурга в границах полуторамиллионной столицы Российской империи обречен на медленное (а может быть, и сравнительно быстрое) умирание. В бюджете денег на его поддержание нет. А инвестировать в дровяные сараи, которые должны стоять вечно, никто не будет. Не пора ли остановить эту псевдоспасательную деятельность, пока она не нанесла городу непоправимый урон? Конечно же, нельзя впадать и в другую крайность. Внешний облик исторической застройки, безусловно, должен быть сохранен. Именно она создает архитектурное очарование Петербурга. Однако вопрос может решаться отнюдь не только радикальным способом (сносим или оставляем как есть).
«СЕ»: Как обеспечить развитие и модернизацию исторического центра Петербурга, сохранив при этом его наследие?
Рафаэль Даянов: Абсурдно объявлять наследием все, что построено до 1917 года, включая третьи дворы и дровяные сараи. Законодательство надо развивать. Необходимо формирование дифференцированного подхода с четким пониманием: что действительно является ценным историческим наследием, а что – нет. В Вене, например, буквально поквартально расписано, где допустима какая-то трансформация застройки, а где – нет. Только делать это должны профессионалы. Бывали случаи, когда предметами охраны становились «исторические решетки», которые на поверку оказывалась типовыми ленпрокатовскими образца 1957 года, или лепной декор под «барокко» на гипроке. По каждой инициативе градостроительного вмешательства в сохранившуюся архитектурную среду должно приниматься индивидуальное решение – насколько оно уместно в предлагаемой форме в данном конкретном месте. И делать это должны специалисты, а не активисты, почему-то присвоившие себе право говорить от имени всего общества.
Александр Карпов: У большей части зданий, производящих неблагоприятное впечатление, есть собственники – как жители, так и юрлица. Так что их состояние – это вопрос о том, как городу помочь собственникам – организационно, финансово, технически, технологически. Как можно искать инвестора для объекта, у которого уже есть владельцы? Германская и английская практика, о которой я говорил ранее, в значительной мере как раз и заключается в обучении собственников (медленном и долгом, но зато надежном), разработке для них проектов грамотного ведения работ на исторических объектах, предоставлении им грантов и безвозмездных субсидий (или софинансирования). Конечно, у нас есть объективные препятствия для этого, поскольку традиция частного владения зданиями была в советский период разрушена, и компетентный собственник сейчас – это редкость.
Алексей Шашкин: В отношении исторических зданий необходимо вводить понятия их ценности и целесообразности сохранения. Категория ценности должна определять, какие именно здания следует сохранять, а какие могут быть снесены. Целесообразностью же должна определяться форма сохранения (полное или воссоздание). Целесообразность физического сохранения, например, аварийного исторического здания определяется ценой усиления и разумностью платить эту цену. Вполне возможным вариантом является сохранение исторического фасада здания и перестройка внутренних объемов.
Филипп Грибанов: Город должен расти и развиваться, и при этом необходимо бережно относиться к историческому центру, но не отпугивать от него инвесторов и меценатов, которые готовы взять на себя ответственность по сохранению и воссозданию исторического наследия. Пока же существуют такие жесткие градостроительные ограничения, ни о каком развитии не может быть и речи. Мы же все помним, что традиция – это поддержание огня, а не поклонение пеплу!
14 марта скончался генеральный директор АО «Трест Ленгазтеплострой» Наиль Гусупович Кикичев. Это был человек удивительных профессиональных и личных качеств, и его уход стал трагедией не только для родных и близких, но и для всего коллектива предприятия, которое он возглавлял несколько десятков лет, проведя сквозь самые сложные обстоятельства.
Редко можно встретить примеры, когда сотрудники компании так остро воспринимали смерть руководителя – как личную потерю. Однако именно так переживают работники АО «Трест Ленгазтеплострой» кончину Наиля Кикичева, который был не просто главой компании, но стал по-настоящему близок каждому члену коллектива.
Жизнь, отданная труду
Наиль Кикичев родился в Ленинграде в 1940 году, а всего через год началась война. «Первую блокадную зиму он пережил в городе вместе со своей мамой. В осажденном Ленинграде он потерял отца и двух дедушек. Затем эвакуация. После войны – возвращение в разрушенный город и жизнь впроголодь, поскольку его мама осталась одна с ребенком и старушкой-бабушкой. Жили в коммунальной квартире, в комнате площадью 10 кв. м. Папа спал под столом, так как больше негде было. По той же причине уроки часто делал в парке. На обед у них были картошка и квас. Несмотря на это, он прекрасно учился в школе, а затем поступил в вуз, который окончил с отличием», – вспоминает дочь, заместитель генерального директора АО «Трест Ленгазтеплострой» Гульнара Кикичева.
По окончании Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта им. В. Н. Образцова он в 1963–1967 годах работал в Саратовском отделении Приволжской железной дороги, пройдя за короткий период путь от мастера до главного инженера. Затем вернулся в родной город, где работал на разных должностях в Главзапстрое. Наконец, в 1974 году он пришел в трест «Ленгазтеплострой» (в 1984-м – стал управляющим), и с этим трестом оказался связан весь его дальнейший жизненный путь.
«Это было крупное предприятие, осуществлявшее прокладку инженерных коммуникаций в огромных объемах. В коллективе треста работало около 4 тыс. человек», – рассказывает начальник производственно-технического отдела АО «Трест Ленгазтеплострой» Наталья Тихонова. Под руководством Наиля Кикичева трест достиг больших успехов, в 1987, 1988 и 1989 годах награждался переходящим Красным знаменем ЦК КПСС и Совета министров СССР. Сам он был награжден орденами и медалями, стал лауреатом премии Совета министров СССР в области науки и техники, имел звание кандидата технических наук, а в 1992 году Наилю Гусуповичу присвоено звание «Заслуженный строитель Российской Федерации.
Годы перелома
Как и для всей строительной отрасли, 1990-е годы для треста «Ленгазтеплострой» стали периодом тяжелейших испытаний. Но, в отличие от примерно 90% организаций отрасли, трест его пережил. И главная заслуга в этом Наиля Кикичева.
«Время было тяжелейшее, заказов нет, денег нет. Что делать – непонятно. Отец тогда собрал людей, честно, ничего не скрывая, объяснил им ситуацию. Сказал, что если кто-то хочет уйти, удерживать он не будет, но пообещал, что сделает все возможное, чтобы спасти организацию, ее трудовой коллектив. И сделал это. Его слова вообще никогда не расходились с делом. Если он не мог чего-то сделать, то и не обещал, но если уж обещал – то делал непременно, – говорит Гульнара Кикичева. «Своих он, как говорится, не бросал. Наиль Гусупович хоть и был требовательным руководителем, но чувствовал личную ответственность за каждого и всегда и во всем отстаивал интересы сотрудников», – добавляет инженер-электрик АО «Трест Ленгазтеплострой» Андрей Попов.
Несмотря ни на что, компания сумела выжить. «Конечно, кто-то ушел, но большинство – осталось, потому что верили в руководство. Было очень сложно, задержки по зарплате. Брались за любую работу, осваивали другие направления строительства», – вспоминает Наталья Тихонова.
Именно тогда в полной мере проявился несгибаемый характер Наиля Кикичева. «Он был очень жестким, волевым человеком, много спрашивавшим со всех, но прежде всего – с себя. Он не просто был руководителем организации, он все свои силы отдавал на ее благо. И такого же подхода хотел от других. И это в немалой мере помогло предприятию выжить», – рассказывает помощник генерального директора АО «Трест Ленгазтеплострой» Сергей Иванов.
В компании бытует история, что однажды, в самый тяжелый для предприятия момент, Наиль Кикичев заложил в банке собственную квартиру, чтобы выплатить сотрудникам хоть какую-то часть зарплаты. В общем-то, в данном случае совершенно не важно, правдива история или нет. Гораздо существеннее другое: сотрудники твердо убеждены, что это могло быть, что глава компании готов ради них и на это. Многие ли могут сказать о своем руководстве то же самое?
«Ради дела отец был готов на любые личные жертвы. То, что имущество предприятия было заложено, чтобы сохранить коллектив, – это точно. Может быть, и квартира тоже. Это очень в его духе», – говорит заместитель генерального директора АО «Трест Ленгазтеплострой» Ренат Кикичев. «В этом смысле отец был крайне несовременным человеком. Он всегда, не взирая ни на какие обстоятельства, придерживался своих принципов. В частности, он до самого конца оставался коммунистом, причем не просто по партбилету, но искренне веря в идеалы честного труда и социальной справедливости, которые он и воплощал в жизнь на своем предприятии», – отмечает Гульнара Кикичева.
Горячее сердце
По словам всех, кто его знал, в работе Наиль Кикичев проявлял жесткость и высокую требовательность, но в то же время его отличали доброта, забота об окружающих, внимательность, отзывчивость и готовность помочь в любых жизненных обстоятельствах.
Это касалось всех сфер – от семейной жизни до производства и бытовых условий сотрудников. «Он был прекрасным семьянином, мужем и отцом – любящим, добрым, заботливым. Как говорится, дай Бог такого каждому», – говорит Гульнара Кикичева. «Отец для меня всегда был самым главным примером в жизни. Он всегда много помогал нам – и советом, и делом. Он учил, что надо ставить перед собой серьезные цели и добиваться их вопреки обстоятельствам и не отступая от принципов – честности, порядочности, верности долгу», – рассказывает Ренат Кикичев.
«Наиль Гусупович вникал во все мелочи, уделял внимание условиям работы простых сотрудников, в том числе вопросам безопасности труда. Никогда не упускал возможности пообщаться с людьми на производстве, узнать их пожелания», – отмечает главный энергетик АО «Трест Ленгазтеплострой» Евгений Юдин. «Если у любого работника были какие-либо проблемы – он мог смело идти к Наилю Гусуповичу, зная, что тот подставит плечо, окажет любую посильную помощь. Можно смело сказать, что он помог каждому из нас: с жильем, с устройством детей в детские сады, с вопросами отдыха и лечения… В общем, в любой сложной жизненной ситуации мы знали, что можем к нему обратиться, и получим поддержку», – добавляет начальник отдела кадров АО «Трест Ленгазтеплострой» Галина Клокова.
Занимался Наиль Кикичев и благотворительностью. «Он оказывал значительную денежную помощь больным детям, долгое время состоял в Попечительском совете Большого драматического театра», – рассказывает секретарь гендиректора АО «Трест Ленгазтеплострой» Вера Беспалова. «Я очень часто выполнял поручения Наиля Гусуповича, связанные с оказанием различной помощи. Поддержка была всесторонняя: все, что он мог сделать в сложившейся ситуации, он делал, никогда никому не отказывая. Причем касалось это не только сотрудников нашего предприятия», – отмечает помощник генерального директора АО «Трест Ленгазтеплострой» Расул Мурадов.
«Наиль Гусупович любил говорить нам: «Помните, по нашим трубам к людям идет тепло наших сердец». Скажу без преувеличения: тепло его сердца чувствовали все мы. Сейчас мы осиротели», – говорит Наталья Тихонова. «Совершенно искренне скажу вам от имени всех сотрудников предприятия: мы гордимся тем, что работали под руководством Наиля Гусуповича», – добавляет Вера Беспалова.
Гульнара и Ренат Кикичевы подчеркивают, что принципы деятельности их отца в отношении и партнеров предприятия, и его сотрудников останутся неизменными. «Отец всегда был сторонником крепких, ответственных, дружеских взаимоотношений. Как в сфере бизнеса, так и в кадровой политике. Мы твердо намерены придерживаться этой же позиции», – говорит Гульнара Кикичева.
Группа депутатов Госдумы РФ выступила с инициативой внесения очередных поправок в многострадальный Закон № 214-ФЗ. На сей раз парламентарии решили всерьез взяться за вопрос достройки проблемных объектов и ряд других вопросов. Эксперты в целом позитивно оценивают новую законодательную инициативу.
Законопроект разработан депутатами Госдумы РФ Николаем Николаевым, Анатолием Аксаковым, Михаилом Кузьминым и Николаем Говориным. Изменения предлагается внести в Закон «Об участии в долевом строительстве…» и отдельные законодательные акты РФ.
Примерно много
Главная задача законопроекта – сформировать механизм достройки проблемных объектов и решить тем самым застарелую проблему обманутых дольщиков.
Точное число пострадавших соинвесторов в России не известно, наверное, никому. То, что реестры Минстроя РФ по проблемным объектам и обманутым дольщикам не полны, признают и в самом федеральном ведомстве. Поэтому даже компетентные органы предпочитают оперировать примерными, «округленными» данными.
«В России сохраняется около 900 проблемных объектов долевого строительства и десятки тысяч дольщиков, оставшихся в результате мошеннических действий и без денег, и без жилья», – говорится в сообщении Следственного комитета России, распространенном в середине марта. Чуть ранее вице-премьер РФ Виталий Мутко заявил, что всего в стране насчитывается 2006 проблемных домов и порядка 200 тыс. пострадавших семей, без учета домов Urban Group и ГК «СУ-155».
В любом случае очевидно, что масштабы проблемы огромны – и предпринимать меры для ее решения необходимо.
Во исполнение поручения
Председатель Комитета Госдумы РФ по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям Николай Николаев подчеркивает, что законопроект разработан по исполнение поручения Президента России Владимира Путина в части создания эффективного правового механизма завершения строительства проблемных объектов. «Наряду с этим законопроект должен обеспечить плавный переход осуществляемых проектов строительства на использование счетов эскроу и реализацию новой модели финансирования застройщиков с 1 июля этого года», – добавляет он.
Законопроект состоит из нескольких блоков. «Наиболее важный блок – это те нормы, которые помогут осуществить завершение строительства проблемных объектов в случае банкротства застройщиков. Речь идет о порядке работы со средствами федерального и региональных бюджетов для достройки проблемных объектов. Принципиальный шаг состоит в том, что мы наделяем регионы правом создания НКО в форме фонда, который будет заниматься достройкой проблемных объектов. Мы четко прописываем, что источниками финансирования завершения строительства должны являться средства компенсационного фонда, средства федерального и регионального бюджетов, а также муниципалитетов. Решается законопроектом и проблема двойных продаж. Квартиру получат люди, чей ДДУ зарегистрирован первым в ЕГРН, денежное возмещение получает тот, чей ДДУ зарегистрирован позже», – рассказывает Николай Николаев.
Также документ призван урегулировать целый ряд вопросов, связанных с совершенствованием института банкротства застройщиков. «Новшество, которое мы предлагаем: чтобы арбитражный управляющий назначался из числа тех кандидатов, которые предоставлены Фондом защиты прав граждан-участников долевого строительства. Именно Фонд, который теперь полностью отвечает за достройку всех проблемных объектов, должен иметь возможность участвовать в делах о банкротстве, даже по тем, которые уже открыты. Фонд должен также осуществлять контроль за их деятельностью», – отмечает депутат.
Помимо этого, предлагается целый ряд норм, которые должны усовершенствовать Единую информационную систему жлищного строительства (ЕИСЖС). «Мы предлагаем на законодательном уровне закрепить за системой реестр проблемных объектов, а также обязать контролирующие органы вносить сведения в этот реестр», – уточняет Николай Николаев.
Еще один важный момент, по его словам, – выплата возмещения не только по требованиям о передаче жилых помещений, в отношении которых были уплачены взносы в компенсационный фонд, но и в отношении машино-мест и кладовок. «Также нашим законопроектом мы предлагаем разрешить проблему, которая не давала возможности использовать землю как ресурс для решения проблем дольщиков. Уточняется и порядок использования средств материнского капитала. У людей появится возможность направлять его на приобретение строящегося житься через счета эскроу», – заключает депутат.
Лучше поздно…
В целом эксперты, опрошенные «Строительным Еженедельником», позитивно оценивают предлагаемые законодательные новации. Прежде всего потому, что они призваны урегулировать вопросы, долгое время остававшиеся непроясненными. «Законопроект является еще одним шагом на пути к практической реализации гарантий, предоставленных государством участникам долевого строительства. Он восполняет пробел в регулировании полномочий субъектов РФ по обеспечению ввода в эксплуатацию проблемных объектов», – отмечает руководитель практики земельного права, недвижимости и строительства юридической компании «Пепеляев Групп» в Петербурге Елена Крестьянцева.
«Предложение ввести такой способ достройки проблемных объектов можно считать позитивной новостью. Просто потому, что раньше единого понятного механизма в этой сфере не было вообще. По сути, для каждого проблемного объекта власти региона вынуждены формировать индивидуальную схему достройки», – подчеркивает партнер, руководитель практики «Недвижимость и строительство» юридической компании Borenius Майя Петрова.
Будут созданы фонды субъектов РФ, которые, привлекая средства из разных источников (включая бюджеты всех уровней), будут обязаны завершить строительство в течение трех лет. «Ранее власти регионов также пытались разрешать ситуации с проблемными объектами, – отмечает Елена Крестьянцева. – Однако правовое регулирование их деятельности отсутствовало, что значительно усложняло задачу даже при наличии политической воли».
По словам Майи Петровой, сейчас слишком много переменных, в зависимости от которых изыскивается вариант решения проблемы, и разобраться в них, особенно обычному человеку – дольщику, попавшему в сложное положение, – зачастую просто не под силу. «Для перезапуска проекта с новым застройщиком необходимо дожидаться признания изначального девелопера банкротом. Не ясно, как урегулировать вопрос при наличии двойных и тройных продаж. Добросовестные застройщики крайне нехотя берутся за достройку, поскольку даже выйти на уровень рентабельности в большинстве случаев – очень трудно. Все это втягивает людей в длинную сложную череду судов, причем без ясных перспектив достижения положительного результата», – отмечает эксперт.
По ее словам, законопроект предлагает понятную процедуру достройки проблемных объектов, включая механизм «разруливания» ситуаций с двойными продажами (ясно, кто имеет право на квартиру, а кто – на возмещение). «Конечно, здесь возникает вопрос размера компенсации. Если исходить из рыночной стоимости, то как она будет определяться? Если же ее рассчитывать, исходя из суммы ДДУ, то из-за инфляции и роста стоимости жилой недвижимости это может не устроить потерпевших. Но в любом случае, общий механизм решения проблем предлагается», – заключает Майя Петрова.
«Если региональным фондом будет принято решение о нецелесообразности финансирования строительства за счет компенсационного фонда, то дольщики получат возмещение и им будет предложено завершить строительство путем образования ЖСК. Дольщики получат компенсацию даже в том случае, когда застройщик не отчислял взносы в компенсационный фонд: выплата возмещения в этом случае производится за счет взноса РФ и других публичных образований», – добавляет Елена Крестьянцева.
Для застройщиков, по мнению Майи Петровой, появление этого законопроекта тоже может считаться позитивным событием. «Не секрет, что власти, вынужденные решать проблему долгостроев, всеми силами стараются привлечь к этому застройщиков, которым, напротив, это не слишком интересно. Достаточно часто готовность поучаствовать в достройке проблемного объекта становилась условием позитивного отношения власти к новым проектам девелоперов. Теперь, после формирования понятного инструмента достройки долгостроев, эта проблема тоже уйдет в прошлое», – отмечает она.
По словам Елены Крестьянцевой, имеется в проекте и ряд норм, направленных на отказ от излишних действий в процессе банкротства застройщиков и сокращение сроков рассмотрения дела. «Кроме того, законопроект устранил пробел, который был допущен при введении проектного финансирования жилищного строительства. Ранее не было предусмотрено софинансирование строительства несколькими банками. Теперь же законопроект указывает на возможность синдицированного кредита и открытия эскроу-счетов в нескольких банках – участниках синдиката кредиторов», – добавляет эксперт.
НОВОСТИ ПО ТЕМЕ:
В Госдуме предлагают создать региональные фонды помощи дольщикам
На завершение проблемных объектов в регионах могут выделить 9 млрд рублей
Закон о фонде долевого строительства одобрен в третьем чтении