Территория со знаком вопроса
Слово «стратегия», по-гречески означающее искусство ведения войны, в последние годы утратило свою боевую интонацию от слишком частого и ни к чему не обязывающего употребления. Своя стратегия есть у каждой отрасли, у каждого крупного города, а кое-где и у более мелких населенных пунктов. Но от отчетного срока исполнителей, как правило, отделяет настолько много времени, что в напряжении сил нет особой нужды: кто знает, к примеру, сколько министров регионального развития сменится до 2020 г.? Возможно, по этой причине масштаб дискуссий оказывается обратно пропорциональным их полезному содержанию. Между тем сегодняшние реалии явно требуют иного подхода.
Два взгляда на пространство
В конце октября один из телеканалов ошарашил всероссийскую аудиторию сразу двумя сообщениями: якобы в Санкт-Петербурге на стратегическом форуме постановили, во-первых, что федеральный центр не должен больше перечислять никаких средств регионам, а во-вторых, что Санкт-Петербург подлежит-таки объединению с Ленобластью.
Участники форума были удивлены не меньше рядовых телезрителей. Форум «Стратегическое планирование в регионах и городах России», ничего, разумеется, постановить был не вправе, а вышеназванные идеи были весьма гротескной интерпретацией отдельных полемических реплик. Впрочем, в представлении тележурналистов о судьбоносности мероприятия был резон: и участие в форуме представителей 5 министерств, и само словосочетание «стратегическое планирование» создавали впечатление об универсальных решениях, призванных изменить судьбу всей державы.
Впрочем, репортеров могла ввести в заблуждение и сложная лексика участников собрания. В числе иронических пожеланий следующему форуму екатеринбургский делегат Рафаэль Алиханов предложил включить разработку единого языка, чтобы сами участники не путались в терминах. В самом деле, когда с трибуны звучит определение региона как «совокупности разных вложенностей целого и его частей», не только журналисту требуется незаурядная работа извилин.
Во избежание недоразумений в интерпретации, впрочем, следовало бы раскрыть два небольших секрета участников форума. Во-первых, разработчики документов, именуемых стратегиями социально-экономического развития регионов и округов России, равно как и отраслей ее экономики, являются, как правило, узкими специалистами, и специальность эта в советский период называлась скромно – экономическая география. Дополнительную и, несомненно, необходимую квалификацию многие разработчики приобрели в области права, поскольку для составления долгосрочных программ, никак не обойтись без знания федерального и местного законодательства. Сам же термин «стратег» в этом применении возник с легкой руки основателей Центра стратегических разработок (ЦСР) в Москве и одноименных научных учреждений в федеральных округах.
Второй секрет состоит в значении сквозного термина «пространственное развитие», постоянно звучавшего с трибуны. Фактически термин является прямым переводом английского словосочетания spacial development, которое применяют в европейских странам к тому, что в России именуют региональным развитием. Такой термин, в частности, применяется партнером ЦСР – Европейской конференцией министров пространственного развития. Впрочем, не ясно насколько адекватен этот перевод термина, учитывая, что в странах Западной Европы размещение производительных сил и жилых территорий сталкивается с проблемой ограниченности пространства, а в России дело обстоит, за редкими исключениями мегаполисов, как раз наоборот. Опять же, такая проблема, как длинное «транспортное плечо» на малонаселенных пространствах Сибири, европейцам на практике незнакома.
Ориентация - «Мауритус»
Решение провести всероссийский форум специалистов по региональному развитию именно в Петербурге официально объяснялось тем, что именно здесь зародилась инициатива стратегического планирования городов, почин которому положил Леонтьевский центр. Действительно, коллектив этого нового научного учреждения разработал План стратегического развития города еще в ту пору, когда не было в проекте ни Генплана, ни Стратегии социально-экономического развития России до 2020 г. (которая дала форуму брэндовое наименование «Территория-2020»).
Впрочем, в ходе мероприятия выявился и второй, более практический повод для создания именно в Петербурге постоянной «площадки стратегирования». Не зря же на берегах Невы ежегодно проводится Международный экономический форум, также не без гордости (до недавних пор) именовавшийся чиновниками «российским Давосом». Как намекнул президент Центра стратегических разработок (Москва) Михаил Дмитриев, у двух мероприятий могло бы сформироваться общее экспертное обеспечение. Иными словами, «форум стратегов» готов предоставить МЭФ собственный интеллектуальный и кадровый потенциал.
Как нетрудно догадаться, такая посредническая функция создает весьма привлекательный плацдарм для региональных экспертов. Предполагаемое объединение усилий никак не может обойтись без иностранных партнеров отечественных разработчиков регионального развития. Представители 18 зарубежных стран, присутствовавшие на форуме, давно консультируют российские регионы по привлечению инвестиций, исполняя в данном случае вполне осмысленную посредническую функцию, а также занимаются рейтинговыми исследованиями. К примеру, BaumannInnovation представила участникам мероприятия сравнительную характеристику российских регионов, поделив их на «лидирующие», «относительно благополучные», «средние», «отстающие» и «проблемные».
Если вы думаете, что Санкт-Петербург относится к лидерам, то вы глубоко заблуждаетесь. Даже во второй подгруппе специалисты Baumann отвели нашему городу непочетное пятое место. Следуя ссылке, соединяющей таблицу рейтингов российских регионов с колонкой международного рейтинга Давосского форума, мы обнаруживаем, что по конкурентоспособности Санкт-Петербург равен загадочному государству под названием Мауритус. Так российские сотрудники германской рейтинговой компании перевели на родной язык слово «Маврикий».
Параметры, по которым определялась конкурентоспособность, остаются загадкой. Впрочем, замеры рейтинга производятся с учетом интервьюирования представителей городской власти и бизнеса. По причинам, не названным Baumann, в рейтинге не фигурирует Москва. Можно предположить, что столичные чиновники, поинтересовавшись методом сопоставления, попросту отказались «рейтинговаться». Гостеприимный Санкт-Петербург не мог отказать. Расстраиваться, впрочем, не стоит: два самых передовых региона по списку Baumann, а именно Новосибирск и Татарстан, «доросли» аж до уровня Турции, а Краснодарский край (один из партнеров Baumann) занимает почетное место на уровне Латвии.
Первыми в мире по рейтингу числятся США. Следует отметить, что последний Давосский форум проводился в январе, когда недавно обанкротившийся банк Lehmann Brothers имел наилучший рейтинг из возможных. Впрочем, германская компания ни мало не задумалась о целесообразности некоторой корректировки своих замеров.
Представители городского правительства никак не прокомментировали «щедрые» оценки германской компании. Вице-губернатор Михаил Осеевский, в отличие от европейских гостей, исходил из современной ситуации. Он отметил, что Санкт-Петербург достаточно диверсифицировал свою экономику, чтобы быть готовым к самым различным международным неожиданностям, а наполнение бюджета города не принуждает его прибегать к внешним заимствованиям. Подход к решению социально-экономических проблем в нашем городе, по словам М.Осеевского, как раз стратегический: вначале по простым и понятным параметрам рассчитывается потребность в той или иной услуге, а затем производятся соответствующие проектные расчеты, составляется целевая программа, определяются ответственные ведомства и лица.
При всем понимании того факта, что отнюдь не все целевые программы близки к завершению, слушатель-петербуржец не мог не порадоваться за городских чиновников, не ударивших в грязь лицом. Впрочем, с учетом международных кризисных реалий, разверзшихся как раз в «стране номер один» по давосскому ранжиру, поневоле задумаешься об объективности рейтинга.
С думой об еще одном кодексе
Оглядка на западные авторитеты ничуть не преуменьшает амбиций «стратегов» в своем отечестве. На схеме, которую представила участникам форума руководитель отдела Института экономики города (Москва) Людмила Ладилья-Сароса, в виде треугольника отображались три функции – бюджетная, градостроительная и стратегическая. Первым двум соответствовали два недавно принятых федеральных кодекса, а напротив третьей был поставлен вопросительный знак. В самом деле, на федеральном уровне по каждой сфере хозяйства разработано по нескольку концепций и стратегий, а «стратегического кодекса» нет.
С высокой «стратегической колокольни» специалистам, действительно, видны детали, не принимаемые во внимание действующим законодательством. Глава того же Института экономики города Александр Пузанов сетовал, что в российских законах не фигурирует термин «агломерация», в то время как в реальности этот феномен существует. Приводя множество западных примеров, оратор не упомянул о том, что в той же Германии границы земель порой рассекают агломерации (Гессен и Райнланд-Пфальц), а пригород Вашингтона Арлингтон, куда можно за пять минут добраться на метро, относится не к округу Колумбия, а к штату Вирджиния.
Поверив, что в России, как всегда, все делается не так, как у «цивилизованных людей», оратора энергично поддержали представители Иркутска, где согласно Градкодексу должны быть раздельно составлены генпланы областного города и двух его спутников. Похоже, сибирскому докладчику было невдомек, что разработкой самого Градкодекса наше отечество, и Иркутск в частности, обязан именно московскому Институту экономики города.
Впрочем, у предусмотренного Градкодексом планирования схем территориального развития на уровне муниципальных образований находятся не только критики, но и сторонники. Директор Института экономики Карельского научного центра РАН Анатолий Шишкин полагает, что стратегическое планирование должно осуществляться именно так – снизу вверх, причем у каждого муниципального образования должна быть не только своя стратегия, но и своя идеология – основанная, в частности, на особенностях национального быта. На этой идеологии, по мнению карельского теоретика, и должна строиться капитализация (!) отдельно взятого МО.
По словам А.Шишкина, он был бы не прочь прислушаться и к идеологическим разработкам федерального центра, но ничего внятного из Москвы почему-то не слышно. Это сетование можно понять: треугольные схемы вряд ли могут послужить источником вдохновения региональных планировщиков развития хотя бы потому, что на этой схеме никак не отображен ни субъект преобразований, ни его приоритеты.
Нельзя сказать, чтобы Институт экономики города не изыскивал приоритетов там, где они лежали на коммерческой поверхности. Как рассказала Л. Ладилья-Сароса, институт при поддержке USAID разрабатывал проект строительства «Азова-Сити» в Ростовской области. Правда, как пишет газета USA Today, новая столица российского казино (именно таков «стратегический» приоритет развития запроектированной агломерации) в кризисный период вряд ли заинтересует серьезных инвесторов.
Оно нам надо?
Предложение разработать по идеологии на каждый муниципалитет вообще-то знакомо. Примерно такие рецепты разрабатывались в конце 1980-х гг., когда вошло в моду слово «методология». Кстати, некоторые термины, понятные лишь для части аудитории «форума стратегов», черпались как раз из полузабытого лексикона классиков этого своеобразного направления. Хотя, вроде и время другое, и опытом «раздачи суверенитетов» насытились.
Тем не менее, при разработке Стратегии социально-экономического развития России до 2020 г., которая дала имя форуму, был предпринят именно самый «центробежный» из возможных подходов: каждому региону было предписано «нарисовать» собственную стратегию. Что они и сделали, мобилизовав на это немало средств и рабочего времени местных экспертов. И только сейчас в Министерстве регионального развития поняли, что получилось что-то не то.
Как признается М.Дмитриев, для того, чтобы удовлетворить все региональные пожелания, государственному бюджету потребовался бы темп прироста в размере 30% в год. Между тем подобные чудеса в ближайшее время не предвидятся – и не только в России. По оценке представителя Danske Bank в Петербурге Эдвина Корнелиуса, в посткризисные годы на рост в 10-12% не сможет рассчитывать ни одна страна, в том числе и Китай. Ибо реальность показала, что при оценке кредитных организаций ориентироваться следует не на рейтинговые агентства, а исключительно на органы банковского надзора, которые и не дадут теперь инвесторам строить воздушные замки и финансовые пирамиды.
Это означает, что большая часть разработок, представленных в федеральное правительство, подлежит в лучшем случае существенной корректировке в сторону сокращения аппетитов. Готовы ли к этому в регионах? Если судить по реакции А.Шишкина на употребленное М.Дмитриевым словосочетание «требования к регионам», то похоже, что нет. Амбиции приграничных регионов на фоне сокращения финансирования еще могут дать себя знать. Достойна ли проблема дискуссии? Увы, организаторы «Территории-2020» предпочли вместо этого организовать круглый стол по трансграничной торговле. То ли эта тема сиюминутно «приоритетна», то ли таковы были пожелания зарубежных гостей – к примеру, из USAID, без партнерства с которым никто из ведущих «стратегов» почему-то никак не может обойтись.
Руководитель Северо-Западного Центра социально-консервативной политики Игорь Шувалов считает, что стратегическое планирование регионального развития должно начинаться не снизу вверх, а сверху вниз. Стране необходимо разработать общефедеральные приоритеты – точно так же, как это делается на уровне нашего городского правительства, но с учетом всей совокупности территорий, акваторий, недр, действующей и бездействующей инфраструктуры.
Очевидно, в этой связи и возник проект нового закона, который был анонсирован организаторами как «закон о новом Госплане». На форуме одни ораторы упоминали почему-то Закон о стратегическом планировании, а другие – Закон о государственном прогнозировании и социально-экономическом развитии. Стоило немалого труда, чтобы выяснить, что два проекта разрабатывались разными министерствами, а единый документ если и существует, то скорее в воображении, чем на бумаге.
Нельзя сказать, чтобы федеральная исполнительная и законодательная власть не умела при необходимости работать с примерной оперативностью. Так, закон «О дополнительных мерах по укреплению стабильности банковской системы» был принят Госдумой сразу в трех чтениях 23 октября, утвержден Советом Федерации 27 октября, подписан Президентом 28 октября и в тот же день применен на практике. Со стратегическим законодательством дело обстоит хуже: в последний раз Закон о государственном прогнозировании социально-экономического развития принимался в 1995 г.
Неудивительно, что, несмотря на обилие отраслевых документов, каждый регион отстаивает на федеральном уровне лишь собственные интересы, и на отраслевых конференциях планировщики, скажем, Ленобласти с изумлением узнают о том, что соседние северные регионы намерены направить грузопотоки в собственные порты. После чего каждый ориентируется на собственные пробивные способности, а результат никакому прогнозированию неподвластен.
Так нужно ли стране определить приоритеты развития во времени и пространстве? Достаточно ли ясно они изложены в Стратегии развития до 2020 г., или здесь все же нужна конкретизация, а с учетом кризисных реалий – и серьезная коррекция, или же можно ограничиться теоретическими спорами о самом предмете стратегирования?
Как признавались многие участники форума, в этой области, как и во всех прочих, проблема упирается в «человеческий фактор». Но прежде чем решать, кто именно из специалистов по агломерациям и трансграничному маркетингу будет включен в 2009 г. в различные экспертных группы, следовало бы подчитать КПД самого сообщества, не сумевшего на сегодняшний день разработать ни применимой концепции размещения производительных сил, ни законопроектов, заполняющих порожденные межведомственной чехардой пробелы – что, собственно, и требуется от «стратегов».
Константин Черемных
Тема перехода строительной отрасли от государственного регулирования в форме лицензирования к саморегулированию в последние месяцы широко обсуждается, поскольку 1 июля истекает срок окончания выдачи государственных лицензий в этой сфере. А процесс создания саморегулируемых организаций (СРО), как один из способов заполнить правовой вакуум и перейти на качественно новый уровень управления строительными процессами в стране, пока не запущен.О проблемах переходного периода и собственной концепции законопроекта по СРО «Строительному Еженедельнику» рассказал председатель комитета Госдумы РФ по собственности Виктор Плескачевский:
– Виктор Семенович, почему отменяется лицензирование в строительной отрасли?
– На сегодняшний день Федеральный лицензионный центр при Росстрое выдал более 240 тысяч лицензий на осуществление строительной деятельности. Кто выдал лицензию, тот, по логике, и должен отвечать за тех, кому выдал. Однако нынешняя форма регулирования в виде государственного лицензирования, не в состоянии обеспечить ответственность строительных компаний за многочисленные нарушения в данной сфере.
Сегодня строительную деятельность регулируют порядка 15 различных ведомств и 13 надзоров, а также все уровни публичной власти: федеральный, региональный и муниципальный. И в этом многообразии регулирования можно констатировать только одно – «у семи нянек дитя без глазу». Иначе как объяснить, что большая часть строящихся объектов возводится сегодня лицензированными компаниями с уставным капиталом в 10 тысяч рублей. Как правило, по завершении строительства эти компании ликвидируются. Получается, что вся система регулирования строительной деятельности, как со стороны государства, так и со стороны самих строительных фирм, построена только на добросовестности участников рынка.
– Почему проблема саморегулирования в строительной отрасли так остра?
– Потому что она затрагивает вопросы национальной безопасности. Дело в том, что за 15 лет рыночной экономики в строительстве накопилось большое количество проблем, которые, в итоге, привели к серьезным техногенным катастрофам. Можно вспомнить трагедию в «Трансвааль-парке», на Басманном рынке, в бассейне «Дельфин»… Внимательный анализ показывает, что все произошедшее – не случайность. А значит, есть высокая вероятность того, что катастрофы могут продолжиться.
– Но в советский период техногенные катастрофы тоже были…
– В Советском Союзе существовал порядок. Были партийная и уголовная ответственность. Действовал фактический запрет на совмещение строительной и проектировочной деятельности. Сейчас, скажем, проектировщик может запроектировать по сговору со строительной компанией тот или иной элемент конструкции в четыре раза толще нормы. Потребитель в итоге в четыре раза больше за это заплатит. А как это отразится на безопасности здания – открытый вопрос. В советский период существовали отдельно – проектировщики, отдельно – строительные компании, отдельно – заказчики. Вот, собственно, из какой конструкции вырастает необходимость поискать более надежные, чем лицензирование, способы регулирования строительной деятельности. В частности, обратиться к саморегулированию.
– Вы считаете, что через создание СРО можно установить более эффективный механизм регулирования строительной сферы, чем контроль чиновников?
– Безусловно. Как я уже говорил, чиновники выдали порядка 240 тысяч строительных лицензий и отозвали из них порядка 100. Но при этом дома в Москве, Питере и других городах застраивают компании-однодневки. Если с их объектами в течение десяти лет возникают неприятности и здания, не дай Бог, рушатся, то в 80 процентах случаев невозможно найти концов и привлечь к ответственности конкретных людей. Какая уж тут эффективность?
– Как появление СРО сможет изменить ситуацию?
– Саморегулирование позволит развивать механизмы гражданской правовой ответственности. Помимо того, что есть уголовная и административная ответственность, возникнет материальная ответственность, которая будет действовать непрерывно и окажется хорошим дисциплинирующим фактором. Процесс создания нового вида ответственности начался год назад на коллегии Лицензионной палаты по строительству. В марте прошлого года началась работа над концепцией нового закона. Комитет Государственной думы по собственности подготовил текст законопроекта, но он не является окончательным. Это не более чем рабочий вариант концепции. Я уверен, что доработанный законопроект в самое ближайшее время будет внесен в Госдуму.
– В чем особенность вашей концепции?
– Перед нами стояла задача – построить объективный механизм, который бы работал автоматически. Он должен быть доступен для контроля общественности, не должен быть слишком громоздким в плане издержек для строительных фирм и должен создать предпосылки для закрепления цивилизованной практики работы на рынке и ее обобщения. Этот механизм и есть «саморегулирование». Главный элемент такой тактики – некоммерческая организация, куда входят добросовестные строительные компании. Но это не просто некоммерческая организация, а специальный институт регулирования. Строится он не сверху, постановлением Правительства или указом Президента, а снизу. Таким образом, мы получаем государственное регулирование отрасли, но через организации, отвечающие определенным требованиям. В этой некоммерческой организации будет действовать механизм круговой поруки – это механизм материальной ответственности, который ложится на плечи членов партнерства. Включается он двумя способами: через страхование гражданской ответственности строительных компаний перед третьими лицами и через создание компенсационного фонда. Фонд, в свою очередь, чем-то похож на систему гарантирования банковских вкладов (когда банки скидываются на случай, если кто-то из них нарушит обязательства перед вкладчиками, чтобы у сообщества был денежный резерв для расчета с людьми).
– Какие еще функции, кроме «круговой поруки», будут у некоммерческой организации?
– Она сможет заниматься разработкой профессиональных строительных стандартов, то, что в России называется СНИПами. Система, которая существует сегодня, несовершенна. Хоть и говорится, что стандарты разрабатываются с помощью профессионалов, но нигде не написано, как чиновники учитывают пожелания участников рынка. А ведь право только тогда становится правом, когда оно для кого-то становится обязанностью. А сегодня ни в одном законе не написано, что правительство обязано учитывать требования или хотя бы пожелания строителей. (Хотя во всем мире требования учитываются). Так что преимущества саморегулирования очевидны. Можно спорить об отдельных деталях этого процесса, но главное – оно объективно.
– Саморегулирование будет одинаковым для всех строительных специальностей?
– В нашей модели есть четыре группы ответственных лиц. Первая группа – это производители инженерно-технического продукта. В него входят изыскатели, проектировщики, архитекторы. Это группа лиц, которая подписывает документ, над которым, может быть, работал большой авторский коллектив. Здесь нужно говорить о персональной ответственности каждого. Хотя никто не запрещает специалистам объединяться в партнерства между собой или работать по найму в юридическом лице.
Второй блок ответственности – это строительные компании, третий – производители конструкционных материалов и четвертый – собственники здания. Здесь ответственность может быть коллективной.
– Схему саморегулирования вы заимствовали у западных коллег?
– Отчасти, но мы категорически против примитивного копирования норм европейского права. Да и невозможен прямой перенос западных образцов на нашу, российскую почву. Хотя во многих развитых странах институт саморегулирования хорошо себя проявил, и не только в строительстве. Мы просто несколько усовершенствовали процедуру, обобщив мировую практику – практически все, что есть в Северной Америке, в Европе, в Израиле. Там строительные компании сами осуществляют фактический допуск на рынок своих соратников под свою же ответственность. Но в зарубежных стандартах действует механизм репутационной ответственности. Например, никому в голову не придет поручить только что созданной строительной компании возводить здание в центре Парижа. А в Москве и Петербурге – запросто. Потому что нет механизма, который мог бы заставить всех действовать в интересах общества.
– Как члены строительного сообщества относятся к перспективе саморегулирования?
– Сейчас эта идея шумно обсуждается. Но ни на одних прениях я не слышал ни одного принципиального возражения. Никто не сказал: «Это глупость! Не будет работать!» Строительные компании со своей стороны говорят так: «Хорошо. Вы на нас налагаете дополнительную ответственность. Но создайте хоть какую-то выгоду!». Мы пока отвечаем, что выгодой будет более объективное отношение в обществе к сфере строительства. Кроме того, будет запущен механизм очищения рядов от недобросовестных фирм, например, от тех, кто нечистоплотно работает по долевым схемам. На сегодняшний день, и я это всячески подчеркиваю, круговая порука – единственный способ борьбы с грязной «долевкой». Победить в системе, которая построена на добросовестности участников, она не сможет. Все остальное абсолютно неэффективно. Что касается страховщиков, то они инициативу поддерживают, но предстоит большая работа по описанию того, что такое строительные риски, так как нельзя страховать абстрактно. Эта работа ведется параллельно с написанием законопроекта.
Так что переход от безответственного лицензирования к ответственному саморегулированию – очень важный и нужный шаг.
Наталья Ковтун
В России разрабатывают Кодекс этики ипотечного кредитора. Сегодня система ипотечного кредитования – это многофакторная модель, основанная, прежде всего, на принципах рынка и законности. Максимальная прозрачность рынка, информативность всех его агентов и четкость «правил игры» очень важны для его динамичного и правильного развития.
На заседании экспертного совета по защите конкуренции на рынке финансовых услуг при Федеральной антимонопольной службе проект Кодекса ипотечного кредитора прошел первое обсуждение.
У нового кодекса есть три основные цели. Во-первых, он устанавливает высокие профессиональные и этические стандарты поведения кредитных организаций в отношении потребителей, во-вторых, декларирует справедливые нормы ведения ипотечного бизнеса и, в-третьих, укрепляет приверженность банков к соблюдению действующего законодательства без искажения его смысла и сущности.
Этика и профессионализм
Кодекс ипотечного кредитора определяет минимальные требования к кредитору в плане защиты прав потребителей. В частности, от кредиторов требуется профессионализм сотрудников, честность по отношению к клиентам, соблюдение ими законодательства и недопущение дискриминации по расовой принадлежности, цвету кожи, полу, семейному положению, вероисповеданию и возрасту, происхождению и национальности, образованию и опыту.
Положения этого документа также предусматривают сохранение конфиденциальности информации, которую заемщик предоставляет банку. Специальные разделы кодекса посвящены регламентации отношений в сфере рекламы, предоставления консультационных услуг и услуг финансовой оценки, а также вопросу заключения ипотечного договора. Одним из главных требований кодекса является норма, предусматривающая предоставление кредитором полной информации о реальной стоимости жилищного кредита и всех накладных расходов на него.
Текст уже готов
В работе над этим важным документом принимают участие Международная финансовая корпорация (IFC), Ассоциация российских банков (АРБ), а также Федеральная антимонопольная служба (ФАС).
Разработка кодекса началась в мае 2006 года, а завершится в середине 2008 года. В группу экспертов входят более 30 банков. Кодекс как документ не является «новинкой» для мировой индустрии ипотеки. Подобные своды правил и норм есть в Великобритании, Германии, Америке.
Работа над текстовой частью документа уже закончена. В нем девять страниц. Но остались недоработки технического характера. Например, пока остаются открытыми вопросы функционирования, а именно: регламента работы органа, который будет контролировать соблюдение требований кодекса.
ПрозраЧный и понЯтный
Как рассказала начальник управления контроля и надзора на финансовых рынках ФАС Юлия Бондарева, с инициативой создать кодекс к регулятору обратились сами банки, пожелавшие раскрывать клиентам эффективную процентную ставку по ипотечному кредитованию.
«В наших с Центробанком рекомендациях, выпущенных полтора года назад, ипотечный кредит рассматривался как вариант потребительского, – сказала она. – Принятое две недели назад положение ЦБ о формировании резервов выданной ссуды, где рекомендуется фиксировать эффективную ставку по кредиту в договоре, также рассматривает ипотеку в рамках потребкредитования».
По ее словам, кодекс ипотечного кредитора важен тем, что «все договоры ипотеки, все взаимоотношения заемщика и кредитора должны быть максимально прозрачными и понятными как одной стороне, так и другой».
«Разработанные правила будут приняты в том случае, если этого захотят сами участники рынка. Мы были только инициаторами идеи раскрытия информации по кредиту. А теперь, когда рынок отреагировал и появился проект IFC, все зависит лишь от направления движения самого рынка», – утверждает она.
Надо кооперироватьсЯ
Эксперты Ассоциации российских банков также очень положительно оценили инициативу по созданию кодекса. Как рассказала Екатерина Покопцева, главный специалист аналитического департамента АРБ, эта инициатива родилась в связи с ростом конкуренции на рынке ипотеки.
«Сегодня ипотечным кредитованием занимается 442 банка, входящих в ассоциацию. При этом у нас не принят закон о потребительских кредитах, который бы обязывал банки раскрывать всю информацию по кредитам, в том числе о дополнительных платежах заемщика, а также информацию об эффективной процентной ставке», – сообщила она.
«Таким образом, решение о создании кодекса, который банки будут подписывать на добровольной основе – это естественный виток развития рынка. Банки пришли к пониманию того, что надо кооперироваться. Думаю, этот шаг благотворно повлияет и на сам ипотечный рынок, и на доступность ипотеки для населения», – резюмировала она.
Политика
доброжелательности
Советник по юридическим вопросам проекта развития первичного рынка ипотечного кредитования в России Международной финансовой корпорации (IFC) Рустам Туркменов заявил «Строительному Еженедельнику», что кодекс призван придать этичность ипотечному бизнесу, установить общие стандарты этики для ипотечных кредиторов. Что, в принципе, очень хорошо для потребителей. «Заемщик, придя в банк, будет четко знать, на что он имеет право и каким образом ему действовать в той или иной ситуации. К сожалению, пока не все граждане правильно понимают слово «ипотека» и не всегда знают свои права, в том числе при общении с банком. Принятие кодекса поспособствует укреплению доверия между заемщиком и кредитором и приданию более этичного образа нашей ипотеке», – заявил он.
По его мнению, «нельзя сказать, что наши банки проповедуют нечеловеческое, или, как говорят в Америке, хищническое кредитование, на самом деле большинство банков относятся к своим заемщикам этично». «Просто кодекс будет для них возможностью подтвердить политику доброжелательности по отношению к заемщикам», – заключил эксперт.