Самоуправляемая горелка
Внутридомовое газовое оборудование – казалось бы, сугубо техническая составляющая городского хозяйства. Тем не менее, эта область стала предметом самых ожесточенных дискуссий, выходящих далеко за рамки жилищно-коммунальной сферы и даже экономики. Правовой вакуум, возникший из вопиющих противоречий в федеральном законодательстве, отражает не столько сугубо бюрократические разногласия между ведомствами, но и не завершившуюся по сей день борьбу между экономическим и управленческим здравым смыслом и абстрактной, по существу идеологической, догмой.
«Независимо от принадлежности»
Прошлая неделя ознаменовалась двумя событиями в двух крупнейших мегаполисах России, которые остались почти незамеченными в прессе, хотя были посвящены отнюдь не безразличному для большинства граждан вопросу. В Москве 14 мая на очередном заседании рабочей группы Российского газового общества (РГО) было объявлено о том, что осенью этого года в Государственную Думу будет внесен проект Федерального закона «О безопасности внутридомового газового оборудования». В Санкт-Петербурге в тот же день состоялось заседание городского правительства, где были утверждены поправки в положение о Государственной жилищной инспекции, делегирующие этому ведомству широкие полномочия по осуществлению контроля над использованием общего имущества многоквартирных домов независимо от их принадлежности.
Федеральная законодательная инициатива и распоряжение регионального органа власти, на первый взгляд, друг с другом вовсе не связаны. Тем более что Российское газовое общество является некоммерческой организацией, а не правительственным ведомством и даже не парламентским комитетом.
И все же связь существует. 7 февраля 2008 г. в Смольный поступил протокол совещания, состоявшегося в кабинете тогдашнего премьера Виктора Зубкова. Кроме министров регионального развития и чрезвычайных ситуаций, к главе кабинета был приглашен руководитель Ростехнадзора Константин Пуликовский, а также президент РГО Валерий Язев.
Во первых строках протокола констатируется: «В последние 5 лет в РФ вопросы безопасной эксплуатации внутридомового газового оборудования оказались вне компетенции государственного надзора. Отсутствие установленного на государственном уровне порядка технического обслуживания и ремонта внутридомового газового оборудования, предусматривающего регламентацию обязательных требований к технической оснащенности и подготовке персонала газоснабжающих организаций привело к тому, что зачастую к обслуживанию указанного оборудования привлекаются специалисты, не имеющие соответствующей профессиональной подготовки, что, в свою очередь, приводит к авариям на сетях, обеспечивающих поставки газа в жилые дома, взрывы в которых участились и приводят к человеческим жертвам».
Наряду с требованием предоставить Ростехнадзору функцию методологического обеспечения по контролю и надзору за состоянием ВДГО, правительственный протокол содержит предложение «совместно с Фондом содействия реформированию ЖКХ предусмотреть в первоочередном порядке финансирование работ по капитальному ремонту ВДГО». Как сообщили на рабочей группе РГО, финансирование этих работ предполагается осуществлять из средств Фонда, предназначенных для обеспечения расселения аварийных жилых домов в регионах России.
Протокол заседания на Старой площади, поступивший в правительство Санкт-Петербурга, был передан в Государственную жилищную инспекцию. Это закономерно, поскольку резолютивная часть протокола, относящаяся к субъектам Федерации, постановляет «с участием государственных жилищных инспекций провести инвентаризацию наличия заключенных договоров на обслуживание ВДГО между газоснабжающими и управляющими организациями, а также анализ состояния ВДГО». На титульном листе протокола стоит виза губернатора: «К исполнению».
Вопрос о ВДГО оказалась тем редким случаем, когда местная законодательная власть проявляет исключительную солидарность с исполнительной. Когда тема была поднята на основании обращений граждан на постоянной комиссии по городскому хозяйству, градостроительству и земельным вопросам городского ЗакСа, депутаты, еще не зная о правительственном документе, сформулировали собственную инициативу, предложив городу разработать адресную программу по замене сетей ВДГО в многоквартирных домах из средств городского бюджета по результатам проведения диагностики.
Правовые мытарства газовой горелки
Проблема состояния внутридомового газового оборудования не созрела, а перезрела. Упоминание о 5 годах, в течение которых внутридомовые трубы, водонагреватели и газовые плиты оставались за пределами государственного надзора, к сожалению, неточно. Фактически положение дел в этой сфере изменилось 17 лет назад – в 1991 г., когда поглощенная другими проблемами общественность просто не обратила внимание на выход в свет «Правил технической эксплуатации и требования безопасности труда в газовом хозяйстве РФ». Этот документу предписывал проведение технического обслуживания газового оборудования исключительно по заявкам абонентов. Другими словами, профилактика в данной области была одним махом попросту отменена. А тот факт, что еще 15 лет население исправно платило тарифы, вовсе не означало, что проверкой состояния ВДГО кто-нибудь с тех пор систематически занимался.
Следующий этап законодательных новаций пришелся на 1993 г., когда в соответствии с постановлением №765-р Госкомимущества РФ внутридомовое газовое оборудование было передано в муниципальную собственность. Формально газораспределительные организации должны были продолжать следить за состоянием ВДГО, благо в тарифе на транспортировку газа была включена надбавка на его обслуживание. Однако этот контроль стал второстепенным делом, а замена изношенного оборудования не производилось – кроме отдельных регионов, в частности Москвы, где она регламентировалась местными нормативными актами.
Судебные процессы того времени отражают еще большую запутанность вопроса о принадлежности ВДГО, чем сегодня. Так, после 2-летнего рассмотрения жалобы жильца, не захотевшего платить за замену газовой колонки, коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ дает определение: «Из имеющихся в деле документов усматривается, что газовое оборудование в приватизированных домах хотя и является их принадлежностью, но в то же время представляет из себя самостоятельный объект, право собственности на который устанавливается в порядке, отличающемся от порядка передачи в собственность гражданам жилых помещений».
Как следует из этого пассажа, основным затруднением в делах по неисправному газовому оборудованию стал вопрос о том, кому оно принадлежит, если жилище является собственностью гражданина. Ясность внесли лишь авторы Жилищного кодекса, отнесшие все внутридомовое оборудование к общей долевой собственности многоквартирного дома, после чего лица, приватизировавшие свои квартиры, наконец, ощутили разницу между собой и нанимателями бюджетного фонда – благо, согласно ранее принятому Гражданскому кодексу, именно собственник, и никто другой, несет ответственность за состояние имущества. Однако полной ясности так и не наступило, ибо согласно Закону о газоснабжении в РФ (1999 г., в редакции от 02.02.06 – 19-ФЗ), газораспределительная система является «имущественным производственным комплексом, состоящим из организационно и экономически взаимосвязанных объектов, предназначенным для подачи газа непосредственно его потребителям» (ст. 2). На основании этой статьи, действующей поныне, любая управляющая организация может преспокойно отказаться даже притрагиваться к ВДГО: оно же общее, а не мое. Как упоминалось выше, у управляющих организаций, равно как и у самих собственников, и так не возникало желание возиться с оборудованием, благо от него можно ждать всяких неожиданностей – даже в Петербурге его износ некоторыми специалистами оценивается в 70% (в среднем по России, по данным В.Язева, износ доходит до 80%).
Однако в соответствии с еще одним законом – «О безопасности производственных объектов», принятом еще в 1997 г. – газовое оборудование жилых зданий было исключено из категории опасного оборудования. Благодаря авторам этого закона Генпрокуратура, в случае аварий может лишь рекомендовать Ростехнадзору подключиться к проверке, ибо сфера ВДГО с тех пор – то есть уже 11 лет – находится вне компетенции этой контролирующей инстанции.
Наконец, федеральный закон «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 08.08.01 вдобавок отменил еще и лицензии на деятельность по техобслуживанию и ремонту ВДГО. Таким образом, вслед за необязательностью профилактики во взрывоопасной области «исчезла» потребность в квалификации специалистов. С тех пор нишу обслуживания ВДГО имеет законное право занять, по выражению гендиректора ОАО «ПетербургГаз» Сергея Густова, организация из трех человек и одного телефона.
Более того, Жилищный кодекс позволил управляющим компаниям самостоятельно заниматься обслуживанием ВДГО, не подписывая договоров со специализированными организациями. В Омске, с подачи местного управления Федеральной антимонопольной службы (ФАС), такое решение было принято в интересах УК, отказавшейся от всех специалистов, предлагавших свои услуги.
Управляющие – на стороне специалистов
Именно ФАС в последние годы выступала в качестве основного оппонента как ресурсоснабжающих, так и эксплуатирующих организаций. Когда РГО поставило на уровне правительства вопрос о возвращении ВДГО в управление ресурсоснабжающих структур, самые непримиримые контраргументы последовали из уст заместителя главы ФАС Анатолия Голомолзина. Он тогда заявил, что управляющие компании, у которых газовики намереваются «экспроприировать» имущество, как раз и создавались для того, чтобы защитить граждан от монополизма, и если, мол, за собственника будут решать, кто будет поставлять ему газ, то это войдет в противоречие с самим духом реформы ЖКХ.
Что же думают на эту тему сами собственники? С их суждениями по столь актуальному вопросу в нашем городе можно было ознакомиться как на депутатских слушаниях, инициированных КГХ ЗакСа, так и на специально организованных дискуссиях на эту тему в Жилкомитете и ИА Росбалт. Как ни удивительно, большинство разделяло позицию газовиков, а не антимонопольщиков. Ассоциация ЖСК и ТСЖ специально распространила на круглом столе в Жилкомитете текст доклада заместителя гендиректора ООО «Межрегионгаз» Николая Исакова – инициатора вышеупомянутого законопроекта «О безопасности домового газового оборудования». «Представляется маловероятным, что принудительное встраивание управляющих организаций в коммунальные отношения, делегирование им функций реализации энергоресурсов и обслуживания коммунальной инфраструктуры может способствовать развитию рынка управления жилым фондом и снижению аварийности при эксплуатации газового оборудования жилых зданий», - отмечает Н.Исаков.
С таким же единодушием руководители объединений собственников жилья поддержали начальника отдела газового надзора петербургского управления МТУ Ростехнадзора по Северо-Западу Виктора Винникова, считающего, что эксплуатацию ВДГО можно доверять лишь тем компаниям, которые его ведомство признает компетентными в оказании этих услуг.
По существу основные претензии управляющих организаций адресованы не газовикам и не надзорному органу, а ОАО «Ленгазэксплуатация» – наследнику ГГХ «Ленгаз» и крупнейшей газоэксплуатирующей организации города. Притом не в связи с качеством работы, а в связи с размерами тарифов за замену оборудования. При этом, однако, главы ТСЖ не могли не согласиться с суждением генерального директора ООО «Балтийская газовая компания» Михаила Ефимова, который характеризовал состояние как самих ВДГО, так и сопряженных с ними вентиляционных колодцев и дымоходов в центре города как «ужасное». В новом элитном секторе, составляющем незначительную часть жилого фонда, оборудование в хорошем состоянии, но зачастую установлено по собственному усмотрению – благо выведение ВДГО из-под контроля Ростехнадзора в соответствии с законом 1997 г. формально позволяло производить любые перестановки и конфигурации.
Между тем «Ленгазэксплуатация», устанавливая реальные цены на замену безнадежно изношенного оборудования, оказалась между двух огней. Производя аварийный ремонт в том числе в тех домах, где собственники постоянно обслуживаются другими организациями, компания вынуждена одновременно объясняться с газовиками, управляющими компаниями и Горжилинспекцией. При этом эксплуатирующая структура не может не ссылаться на действующее законодательство, в которое пока никаких изменений не внесено, в том числе и на упомянутое постановление Федеральной службы по тарифам.
Впрочем, старание эксплуатирующей организации следовать букве закона в итоге наталкивается на тот предел, где законодательство входит в противоречие уже с элементарным здравым смыслом. Вот что гендиректор компании «Ленгазэксплуатация» Сергей Щетинин писал заместителю главы петербургской ГЖИ Егору Тратникову: «Отдельно обращаю Ваше внимание на то, что Управление Федеральной антимонопольной службы по Санкт-Петербургу и Ленобласти признало наличие нарушения федерального закона «О защите конкуренции» со стороны ОАО «Ленгазэксплуатация»… и обязало внести изменения в Договор на содержание и текущий ремонт внутридомовых систем газоснабжения, исключив из него обязанность исполнителя по аварийно-диспетчерскому обслуживанию... ОАО «Ленгазэксплуатация» считает решение УФАС незаконным, в связи с чем обращается в Арбитражный суд».
По существу, единственную организацию в городе, осуществляющую аварийный ремонт, на основании буквы закона государственное ведомство пытается лишить этого права только лишь потому, что любая монополия – это плохо, поскольку противоречит рынку.
Если бы речь шла о торговле семечками, в которой чем выше конкуренция, тем ниже цена, позиция антимонопольщиков не вызывала бы никаких сомнений. Однако речь идет не только о товарах и услугах, но и о безопасности людей.
Опасный вирус самоуправленчества
По данным В.Винникова, за последние 20 лет среднегодовой показатель смертности при эксплуатации ВДГО на порядок превышает аналогичный показатель при эксплуатации газораспределительных сетей, промышленных объектов газопотребления, объектов энергетики и котельных. Статистика других регионов столь же убедительна. В Самарской области подсчитали, что из 1000 аварий газового оборудования 967приходится на ВДГО.
Директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов приводит данны, которые говорят сами за себя. В 2005 г. в результате аварий, связанных с эксплуатацией ВДГО, произошло 154 несчастных случая со смертельным исходом, в 2006 г. – 208, за шесть месяцев 2007 г. – 133.
Эти цифры, очевидно, ничуть не смущают «ортодоксов» антимонополизма, которые не усматривают никакого различия между обычными услугами и работой, требующей особой подготовки, между новым оборудованием и изношенным, между обычным оборудованием и взрывоопасным.
Нельзя сказать, чтобы у ФАС не было своих сторонников в среде общественности. На сайте предводителя «маршей несогласных» Гарри Каспарова можно прочесть изобличительный опус о том, что корень зла проблемы ВДГО состоит исключительно в том, что монополистический «Газпром», по сговору с чиновниками стремится «освободить государство от социальной ответственности» и заодно изыскивает способы задушить население дополнительными тарифами. Так технический вопрос выходит далеко за рамки бытовой области, в то время как обитатели многоквартирных домов продолжают расплачиваться имуществом и жизнью за правовое наследие 1991 г.
Некогда крамольная повесть Михаила Булгакова, которую нынче изучают по школьной программе, содержит замечательное наблюдение о том, что разруха начинается в головах. Классик писал это в те годы, когда некоторые настаивали на проведении свободных выборов директоров на заводах и командиров в армии. Та же мечтательность, воцарившаяся в либерально-реформаторрских головах, производила и как ни удивительно, производит по сей день все те же разрушительные эффекты.
«Возможно ли сейчас изменить ситуацию к лучшему? Да, если в нашей исполнительной и законодательной власти найдутся люди, которые прислушаются к мнению специалистов-практиков, а не теоретиков, руководствующихся либеральными экономическими догмами, и восстановят государственный надзор над обслуживанием ВДГО, доверив это профессионалам», - считает директор Института национальной энергетики С.Правосудов. Похоже, эти аргументы, выражающие позицию РГО, наконец достигли высшего уровня принятия управленческих решений.
Константин Черемных
Уже год Петербург живет по новому Генеральному плану. Этот документ общественного согласия разработан впервые в России в полном соответствии с требованиями Градостроительного кодекса РФ. В условиях рыночной экономики неизбежно возникновение конфликтов интересов по вопросам использования и развития территорий. И все эти противоречия во многом должны быть решены в одном документе – Генеральном плане.
О Генеральном плане Петербурга рассказывает Валентин Назаров, генеральный директор ЗАО «Петербургский НИПИград» – разработчик Генплана. – Валентин Федорович, что такое Генеральный план Санкт-Петербурга?
– Генплан, несмотря на все издержки, все запятые, которые там можно поставить, все-таки документ общественного согласия. Рождался он в спорах, криках, конфликтах. Эти дискуссии и споры происходили на всех уровнях – и власти, и общества, и инвесторов.
Интересно, что Генплан затрагивает такие острые вопросы, которые до этого никто не поднимал. Для его составления нужна масса сведений. Например, такие данные, как прогнозы численности населения города, прогнозы развития производств, соотношение отраслей и многое другое. Когда все эти данные фиксируются в конкретном законодательном документе – все начинают беспокоиться. Не только чиновники и инвесторы, но и население начинает возбуждаться.
В общем, происходит активизация всей общественной деятельности, всех слоев общества, в результате и рождается документ общественного согласия.
– В каком из городов страны принят документ, подобный Генплану Петербурга?
– Санкт-Петербург – первый город в России, который прошел по пути создания Генерального плана по закону, согласно Градостроительному кодексу. Что из этого выйдет, я не знаю. Жизнь покажет. Но мы пошли по этому пути, и теперь нас обвиняют, что мы, мол, все сделали не так. Разработчики Градкодекса говорят, что их не так поняли. А их невозможно понять, потому что они до сих пор спорят между собой.
Сейчас во властных структурах предлагают делать «как надо», а не как записано в Градкодексе, а мы, мол, потом его подправим. Но юристы нам этого не дают. И мы на себе несем не только бремя забот, но и бремя всех ошибок Градостроительного кодекса, которые были допущены.
– Некоторые эксперты говорят, что Генплан Санкт-Петербурга сделан дорого и очень подробно.
– Хотел бы я этих экспертов спросить, как бы они сделали это дешево? Ведь по генплану надо распределить территорию: это отдать под промышленное строительство, это – под рекреацию, это – под жилье… А скажите, пожалуйста, кто нам и за какие деньги ответит на вопрос: «Какова будет численность населения города?». Ведь пока не рассчитана районная планировка на всю Россию, этой цифры нет. Другой вопрос: «А как нам наращивать отрасли промышленности?». Только сейчас заговорили о том, что в России надо развивать машиностроение, авиапром, судостроение. А существует ли какой-нибудь градостроительный документ, в котором прописано, где будет развиваться это судостроение? Будет ли это на Черном море или на Северном, в Калининграде или в Петербурге? Если нам об этом кто-то скажет, будем благодарны. Пока все молчат. А вопросов море. К примеру, будут ли в Петербурге строиться новые или развиваться существующие судостроительные верфи? Как развивать морской порт? Где пойдет дорога Москва—Хельсинки?..
Перед работой над Генпланом мы написали письмо в правительство, с тем, чтобы узнать, какие федеральные интересы в Петербурге должны быть соблюдены. Ведь прежде чем разрабатывать Генплан, я обязан запросить федеральные органы о том, как они видят развитие внешнего транспорта, оборонного комплекса, промышленности, науки – по всем позициям. Ответа до сих пор нет.
– Получается, что разработчики Градостроительного кодекса поставили в вынужденную непреодолимую ситуацию разработчиков генеральных планов?
– При составлении Генерального плана нами был заложен некий «люфт» в размере 20 процентов практически по всем основным направлениям развития города. Однако меньше чем через год после его принятия пошел поток поправок – их были поданы тысячи, и этот поток не иссякает. Большая часть поправок носит «технический характер» – это небольшие, локальные уточнения границ зон или их функционального назначения. Но другая часть поправок связана с активным экономическим развитием города, приходом в город новых крупных компаний. А им уже в ближайшее время нужны сотни гектар новых территорий. Из-за чего возникают поправки? Не потому, что мы плохо сделали свою работу, а потому, что мы в принципе не могли всего учесть и не могли скоординировать наш Генплан с федеральными задачами.
Кстати, «Петербургский НИПИград» подготовил комплексную поправку по объединению части функциональных зон и соответствующему укрупнению схемы функционального зонирования города. Если такое решение будет принято, то Генеральный план Санкт-Петербурга будет более устойчивым к изменениям конъюнктуры рынка и стабильным на более продолжительный срок, по крайней мере, до 2010 года.
– Валентин Федорович, ведь Вы создали уже три генеральных плана развития нашего города – в 1967 году, 1985-м и последний – в 2005 году. Есть разница между работой над предыдущими и сегодняшним генпланами?
– Конечно. Разница колоссальная. Я ведь не только разрабатывал генпланы, два из них я реализовал. А как реализовывать генпланы – это мало кто знает. Прежние генпланы не были документами общественного согласия. Это была заявка руководства города на выделение средств государственного бюджета на развитие города. Деньги были централизованными, и для их выделения формировалась заявка – под жилищное строительство, под строительство метрополитена, дорог… Эту заявку важно было утвердить в ЦК КПСС и Совете министров. Мнение местных органов власти значения не имело. Если ЦК утвердил, то заявка города на развитие принята, и деньги из бюджета будут отпускаться – иногда не в том объеме, иногда с накладками по срокам. Но если в генплане не было развития метрополитена, не было заявки на строительство больничного комплекса – ничего город не получит. А генплан также делался на 20 лет.
Так что это был документ не общественного согласия, а согласия между городским руководством и руководством страны.
– Генплан Петербурга сделан подробно?
– Я считаю так: чем Генплан подробнее, тем он хуже. Этот документ должен быть достаточно гибким. А если он будет точно отвечать на все вопросы, его надо будет все время корректировать. Нельзя реагировать на все трудности жизни. Может произойти то, что в физике называется «перебор чувствительности прибора».
При работе над генпланом каждый инвестор, каждый человек пытался зафиксировать в нем свои интересы. В процессе общественных обсуждений все требовали жуткой детализации документа. Мы сопротивлялись и предлагали сделать его «вообще», а затем, при работе над Правилами землепользования и застройки, прописать детали. Ничего не получалось. В результате Генплан страдает от излишней детализации. Как с этим сейчас бороться – я не знаю. Единственное, что могу сказать – если менять стратегию города каждые три года, то ничего не построишь. Градостроительные идеи реализуются долго. Для воплощения в жизнь генплана нужно 20-30 лет. Тогда город будет развиваться устойчиво.
Тема перехода строительной отрасли от государственного регулирования в форме лицензирования к саморегулированию в последние месяцы широко обсуждается, поскольку 1 июля истекает срок окончания выдачи государственных лицензий в этой сфере. А процесс создания саморегулируемых организаций (СРО), как один из способов заполнить правовой вакуум и перейти на качественно новый уровень управления строительными процессами в стране, пока не запущен.О проблемах переходного периода и собственной концепции законопроекта по СРО «Строительному Еженедельнику» рассказал председатель комитета Госдумы РФ по собственности Виктор Плескачевский:
– Виктор Семенович, почему отменяется лицензирование в строительной отрасли?
– На сегодняшний день Федеральный лицензионный центр при Росстрое выдал более 240 тысяч лицензий на осуществление строительной деятельности. Кто выдал лицензию, тот, по логике, и должен отвечать за тех, кому выдал. Однако нынешняя форма регулирования в виде государственного лицензирования, не в состоянии обеспечить ответственность строительных компаний за многочисленные нарушения в данной сфере.
Сегодня строительную деятельность регулируют порядка 15 различных ведомств и 13 надзоров, а также все уровни публичной власти: федеральный, региональный и муниципальный. И в этом многообразии регулирования можно констатировать только одно – «у семи нянек дитя без глазу». Иначе как объяснить, что большая часть строящихся объектов возводится сегодня лицензированными компаниями с уставным капиталом в 10 тысяч рублей. Как правило, по завершении строительства эти компании ликвидируются. Получается, что вся система регулирования строительной деятельности, как со стороны государства, так и со стороны самих строительных фирм, построена только на добросовестности участников рынка.
– Почему проблема саморегулирования в строительной отрасли так остра?
– Потому что она затрагивает вопросы национальной безопасности. Дело в том, что за 15 лет рыночной экономики в строительстве накопилось большое количество проблем, которые, в итоге, привели к серьезным техногенным катастрофам. Можно вспомнить трагедию в «Трансвааль-парке», на Басманном рынке, в бассейне «Дельфин»… Внимательный анализ показывает, что все произошедшее – не случайность. А значит, есть высокая вероятность того, что катастрофы могут продолжиться.
– Но в советский период техногенные катастрофы тоже были…
– В Советском Союзе существовал порядок. Были партийная и уголовная ответственность. Действовал фактический запрет на совмещение строительной и проектировочной деятельности. Сейчас, скажем, проектировщик может запроектировать по сговору со строительной компанией тот или иной элемент конструкции в четыре раза толще нормы. Потребитель в итоге в четыре раза больше за это заплатит. А как это отразится на безопасности здания – открытый вопрос. В советский период существовали отдельно – проектировщики, отдельно – строительные компании, отдельно – заказчики. Вот, собственно, из какой конструкции вырастает необходимость поискать более надежные, чем лицензирование, способы регулирования строительной деятельности. В частности, обратиться к саморегулированию.
– Вы считаете, что через создание СРО можно установить более эффективный механизм регулирования строительной сферы, чем контроль чиновников?
– Безусловно. Как я уже говорил, чиновники выдали порядка 240 тысяч строительных лицензий и отозвали из них порядка 100. Но при этом дома в Москве, Питере и других городах застраивают компании-однодневки. Если с их объектами в течение десяти лет возникают неприятности и здания, не дай Бог, рушатся, то в 80 процентах случаев невозможно найти концов и привлечь к ответственности конкретных людей. Какая уж тут эффективность?
– Как появление СРО сможет изменить ситуацию?
– Саморегулирование позволит развивать механизмы гражданской правовой ответственности. Помимо того, что есть уголовная и административная ответственность, возникнет материальная ответственность, которая будет действовать непрерывно и окажется хорошим дисциплинирующим фактором. Процесс создания нового вида ответственности начался год назад на коллегии Лицензионной палаты по строительству. В марте прошлого года началась работа над концепцией нового закона. Комитет Государственной думы по собственности подготовил текст законопроекта, но он не является окончательным. Это не более чем рабочий вариант концепции. Я уверен, что доработанный законопроект в самое ближайшее время будет внесен в Госдуму.
– В чем особенность вашей концепции?
– Перед нами стояла задача – построить объективный механизм, который бы работал автоматически. Он должен быть доступен для контроля общественности, не должен быть слишком громоздким в плане издержек для строительных фирм и должен создать предпосылки для закрепления цивилизованной практики работы на рынке и ее обобщения. Этот механизм и есть «саморегулирование». Главный элемент такой тактики – некоммерческая организация, куда входят добросовестные строительные компании. Но это не просто некоммерческая организация, а специальный институт регулирования. Строится он не сверху, постановлением Правительства или указом Президента, а снизу. Таким образом, мы получаем государственное регулирование отрасли, но через организации, отвечающие определенным требованиям. В этой некоммерческой организации будет действовать механизм круговой поруки – это механизм материальной ответственности, который ложится на плечи членов партнерства. Включается он двумя способами: через страхование гражданской ответственности строительных компаний перед третьими лицами и через создание компенсационного фонда. Фонд, в свою очередь, чем-то похож на систему гарантирования банковских вкладов (когда банки скидываются на случай, если кто-то из них нарушит обязательства перед вкладчиками, чтобы у сообщества был денежный резерв для расчета с людьми).
– Какие еще функции, кроме «круговой поруки», будут у некоммерческой организации?
– Она сможет заниматься разработкой профессиональных строительных стандартов, то, что в России называется СНИПами. Система, которая существует сегодня, несовершенна. Хоть и говорится, что стандарты разрабатываются с помощью профессионалов, но нигде не написано, как чиновники учитывают пожелания участников рынка. А ведь право только тогда становится правом, когда оно для кого-то становится обязанностью. А сегодня ни в одном законе не написано, что правительство обязано учитывать требования или хотя бы пожелания строителей. (Хотя во всем мире требования учитываются). Так что преимущества саморегулирования очевидны. Можно спорить об отдельных деталях этого процесса, но главное – оно объективно.
– Саморегулирование будет одинаковым для всех строительных специальностей?
– В нашей модели есть четыре группы ответственных лиц. Первая группа – это производители инженерно-технического продукта. В него входят изыскатели, проектировщики, архитекторы. Это группа лиц, которая подписывает документ, над которым, может быть, работал большой авторский коллектив. Здесь нужно говорить о персональной ответственности каждого. Хотя никто не запрещает специалистам объединяться в партнерства между собой или работать по найму в юридическом лице.
Второй блок ответственности – это строительные компании, третий – производители конструкционных материалов и четвертый – собственники здания. Здесь ответственность может быть коллективной.
– Схему саморегулирования вы заимствовали у западных коллег?
– Отчасти, но мы категорически против примитивного копирования норм европейского права. Да и невозможен прямой перенос западных образцов на нашу, российскую почву. Хотя во многих развитых странах институт саморегулирования хорошо себя проявил, и не только в строительстве. Мы просто несколько усовершенствовали процедуру, обобщив мировую практику – практически все, что есть в Северной Америке, в Европе, в Израиле. Там строительные компании сами осуществляют фактический допуск на рынок своих соратников под свою же ответственность. Но в зарубежных стандартах действует механизм репутационной ответственности. Например, никому в голову не придет поручить только что созданной строительной компании возводить здание в центре Парижа. А в Москве и Петербурге – запросто. Потому что нет механизма, который мог бы заставить всех действовать в интересах общества.
– Как члены строительного сообщества относятся к перспективе саморегулирования?
– Сейчас эта идея шумно обсуждается. Но ни на одних прениях я не слышал ни одного принципиального возражения. Никто не сказал: «Это глупость! Не будет работать!» Строительные компании со своей стороны говорят так: «Хорошо. Вы на нас налагаете дополнительную ответственность. Но создайте хоть какую-то выгоду!». Мы пока отвечаем, что выгодой будет более объективное отношение в обществе к сфере строительства. Кроме того, будет запущен механизм очищения рядов от недобросовестных фирм, например, от тех, кто нечистоплотно работает по долевым схемам. На сегодняшний день, и я это всячески подчеркиваю, круговая порука – единственный способ борьбы с грязной «долевкой». Победить в системе, которая построена на добросовестности участников, она не сможет. Все остальное абсолютно неэффективно. Что касается страховщиков, то они инициативу поддерживают, но предстоит большая работа по описанию того, что такое строительные риски, так как нельзя страховать абстрактно. Эта работа ведется параллельно с написанием законопроекта.
Так что переход от безответственного лицензирования к ответственному саморегулированию – очень важный и нужный шаг.
Наталья Ковтун